— Бриттани, ты когда-нибудь видела эту женщину раньше?

— Один раз, — ответила она. — На похоронах Эстер Миллер. Хотя она стояла позади толпы и ни с кем не разговаривала.

— Знаешь, где она остановилась? — спросила я.

— Не уверена, — ответила Брит. — Ну, увидимся в субботу?

— Буду там.

Выходя из магазина, я гадала, какие слухи ходят по городу. С тех пор как Эстер умерла, к ней приехали двое — Бью и эта женщина. Я подумала, не та ли это давно потерянная родственница, которую Бью искал.

Милли

Когда я подъехала к бару Салли, на стоянке было всего две машины. Это серьёзно единственное место, куда я могла пойти, пытаясь избежать бабушки, а после встречи с женщиной на заправке я не хотела приближаться к дому Миллеров. Мне нужно избавиться от жуткого чувства, и несколько глотков текилы, вероятно, сделали бы своё дело. В приятном уютном гудении было что-то такое, что заставляло переставать анализировать и переосмысливать каждую мелочь. Кроме того, разве так уж страшно увидеть дружелюбное лицо? Бриттани обрадовалась мне, даже Дейл был рад, может, если пробуду здесь немного, смогу извлечь из этого максимум пользы.

Я вспомнила о Бью, но тут же затолкнула эти мысли. Сейчас не время для романтических отношений с кем бы то ни было. Тусоваться со старыми друзьями — совсем другое дело. Может, заниматься обычными делами, например, сходить на вечеринку-предрожденчик будет самое то. Я знала, если попытаюсь вернуться в общество, бабушка отвлечётся от моего дела. Я вспомнила, как неуютно чувствовала себя здесь, впрочем, как и в Чикаго.

По крайней мере, я знала, во что ввязываюсь, возвращаясь в Харт. Я задумалась, зачем вообще вернулась. Уют, совершенство и близость я и тут не найду. Я тряхнула головой. Как бы мне ни хотелось чувствовать себя частью чего-то, в Харте этого нет.

В финансовом отношении я бы хотела остаться на несколько месяцев в Чикаго, пока искала работу. Меня уволили не по статье или за плохую работу, компанию продали и нас сократили. Я знала, что вскоре кто-то ответит на моё резюме. Но куда бы я хотела отправиться?

В Харте я оставаться не могу, но, возможно, приехала я сюда по какой-то причине, желая отвлечься от стремительного темпа, в котором жила последние пять лет. Я вздохнула, у меня начинался кризис среднего возраста, хотя я слишком молода для него. Мне очень нужна пара рюмок текилы. Просто необходимо перестать анализировать решения и передохнуть. В ближайшие недели мне хватит времени для самобичевания и сожалений, но сейчас ни время и ни место.

Я тяжёлой поступью медленно шла к входу в бар. А у двери замешкалась, этого ли я хочу? Напиться средь бела дня? И снова я анализирую. У меня нет работы, и я ни за что не отвечаю, какая разница, что я делаю?

Войдя в бар, я ощутила непреодолимое чувство ностальгии. Как часто я приходила сюда субботними вечерами с большим чёрным крестом на руке, ясно говорящим, что мне ещё нет двадцати одного, хотя все в городе точно знали возраст, лицо и день рождения каждого. Оттирать крестик в ванной было бесполезно, все бармены знали, как меня зовут, но это не мешало мне попробовать, по крайней мере, дюжину раз.

Я мысленно вернулась к караоке, похмельям по утрам и безумному двадцать первому дню рождения, который привёл к такому количеству бесплатной выпивки, что я провела следующие шесть часов в обнимку с белым другом.

Я огляделась, с тоской ожидая увидеть знакомые лица, но их не было. Здесь никого не было вообще, что немного необычно, уже два часа дня. Я села на стул у бара, решив, что подожду, пока кто-нибудь выйдет.

Стук высоких каблуков по бетонному полу разорвал тишину, эхом отдаваясь из задней комнаты. Наконец, источник звука возник за стойкой бара, и я почувствовала, как кровь стынет в жилах. Я не видела её машины, но женщина в тёмных очках стояла прямо передо мной, и нас разделяла лишь полированная деревянная барная стойка.

Она подалась вперёд, положив руки на стойку бара.

— И как долго это продолжается?

— Я вас знаю? — Возможно ли, что когда-то, в школе, я знала эту женщину? Может, она как-то изменилась, и я не узнала её. А может, она на несколько лет моложе меня.

— Ты и тот делец из дома Миллеров. Как долго вы вместе? — спросила она.

Я вдруг вспомнила разговор на заправке.

— Если вы здесь из-за наследства, могу сказать, что он с радостью передаст его вам.

— Ты меня подкупаешь? — Она отстранилась и вздёрнула подбородок, смеясь. Поразительный звук, лишённый всякого веселья.

— Не понимаю, что здесь происходит, но если в вашей что-то семье происходит, меня не вмешивайте. — Я встала, и табуретка заскрипела, скользя по полу.

Женщин схватила меня за руку, прежде чем я ушла.

— Не так быстро.

Я вырвала руку.

— Не трогай меня. — Я подошла к двери, бормоча себе под нос: — Больная. — Я услышала позади себя какой-то шум, но не обернулась. Внезапно женщина оказалась перед дверью, загораживая выход. — Отойди, — приказала я. — Не знаю, какого хрена происходит, и когда ты в последний раз принимала лекарства, но оставь меня в покое.