Все было в одном цветете. Даже вывеси были преимущественно темно-коричневыми с белыми словами, написанными на арабском и некоторых других языках, которые я не узнавала. На английском попалась только ярко-красная реклама «Кока-Колы».

— Мадаба славится своими мозаиками, — сказал Редьярд, оглядываясь на нас. — Здесь есть целая школа, посвященная восстановлению и сохранению искусства мозаики.

Я любила мозаику. В прошлом году я изучала ее. Так или иначе, я могла поспорить, что мы не будем осматривать достопримечательности.

Мы ехали молча. Когда достигли окраины города, я почувствовала вкус яблока. Странно, но других чувств я не ощущала. Я выглянула в окно, пытаясь понять, что или кого я чувствую. Мы проехали мимо последнего углового здания, и там, сгорбившись, стоял человек в выцветшей коричневой мантии. Когда мимо прогрохотал наш микроавтобус, он поднял голову. Он был в капюшоне, так что я не видела его лица, но могла поклясться, что чувствовала на себе его взгляд.

Прежде чем я успела что-то сказать остальным, мы свернули за угол и снова выехали на дорогу. Я оглянулась и увидела, что человек в мантии последовал за нами за угол и наблюдал, как мы отъезжаем. Я смотрела сквозь грязное стекло, как Мадаба и незнакомец исчезают, а во рту у меня медленно растворяется привкус разбитого яблока.

— О! Да, ладно! — крикнула Зои, выводя меня из транса.

Я повернулась, чтобы увидеть, как она идет, чтобы добраться до передней части микроавтобуса. Очевидно, я что-то пропустила. Найла и Редьярд истерически хохотали.

— Ты должна ценить любую музыку, Зои, — сказал Редьярд, преграждая ей путь туда, где Гриффин охранял стереосистему.

— Вот… я принесла свой айпод. Вы можете выбрать любую песню из него, любую песню вообще! Просто выключите это дерьмо. Клянусь, вы должны идти в ногу со временем!

Гриффин прибавил громкость. Звучала какая-то старинная песня, которую я узнала, но не знала названия. Я помню, как в детстве меня пытали, когда папа действительно контролировал радио. Я полностью была согласна с Зои. Даже Сальваторе, казалось, был оскорблен выбором музыки.

Зои откинулась на спинку, бормоча что-то о том, как она устроит песчаную бурю. Я просто прислонилась головой к окну, теплому и неудобному. Гладкое покрытие сидения прилипло к моим бедрам. Я почти не сомневалась, что, куда бы мы ни направлялись в горах, это место будет еще менее комфортным.

Пока мы ехали по пустыне, мои мысли снова витали где-то далеко. Невозможно было не вспомнить о том, когда я в последний раз была в подобном месте. Смерть была опасно близко. По крайней мере, на этот раз я была не одна. С другой стороны, на этот раз я знала, кто меня ждет, и понятия не имела, что с ним делать.

Или что он собирался сделать со мной.

Глава 24

«Тот, кто ненавидит сильнее всего, должен был

когда-то глубоко любить; те, кто хочет отрицать мир,

должны были когда-то принять то, что они сейчас разожгли.»

Курт Тухольский

— Ничего себе.

Не знаю, кто еще это сказал. Это прозвучало как хор… может быть, все мы.

Ну, я ошиблась, я полностью ошиблась.

— Ты уверен, что мы здесь остановимся? — спросила я, стоя перед самым невероятным зданием, которое я когда-либо видела. Расположенное в гигантских каменных горах с каскадами водопадов позади, дворец — по-другому не скажешь — был построен из тяжелых блоков песчаника и увенчан куполообразными крышами. Это было что-то среднее между Дворцом Аладдина и идеальным убежищем Стеф.

— Стеф с ума сойдет, — сказала я, думая о ней.

Сальваторе кивнул, растерянно озираясь. Я проследила за его взглядом.

Единственное, чего там не было, это люди.

— Пойду поищу кого-нибудь, — сказал Гриффин, направляясь к массивным деревянным дверям.

Линкольн сжал мое плечо.

— Погоди. Я пойду с тобой, — сказал он, догоняя Гриффина.

Как только он и Гриффин прошли через главные двери, остальные медленно последовали за ними с сумками. Когда мы вошли в главный вестибюль, я была поражена, насколько там было красиво.

Мы бросили сумки как раз в тот момент, когда подошли Гриффин и Линкольн с мужчиной и женщиной, одетыми одинаково. Не совсем одежда, как у некоторых женщин в городе, скорее мешковатый наряд для йоги или что-то в этом роде. Черные широкие хлопчатобумажные брюки, которые заканчивались выше лодыжек, одинаковые сандалии и широкий топ с рукавами в половину длины из той же ткани. Я не знала, было ли это связано с культурой, религией или просто с удобством.

— Это Азим и Эрмина. Они партнеры Грегори и владельцы отеля. Азим — Серафим.