Я глубоко вдохнула, живот жалобно дал о себе знать.

— С обоими… Я старалась дать ему и себе время познакомиться, узнать друг друга лучше, проникнуться чувствами. Но Рон решил, мы слишком разные. И всячески мне это демонстрировал, — я зло смяла трубочку, вспомнив глумливую Клэр.

Выдавив лимон в салатницу, ашранец вертел в пальцах мясистые помидоры.

— Как именно демонстрировал? — нож быстро застучал по доске, оставляя за собой соломку из томата.

— Клэр — свою любовницу… — я ковыряла кружево скатерти сломанной трубочкой. — Мы оба сглупили с этим браком. Ни у одной женщины не было шанса влюбить его в себя, из-за закона. Понимаю, что я для него не свободный выбор, а результат вынужденного и нежеланного брака. Но не нужно мне об этом напоминать всякий раз и таким образом.

Освальд отложил бутылочку с маслом в сторону и с удивлением уставился на меня.

— Не думаю, что закон о полукровках и ты для него одно и то же. Он смотрит на тебя совсем другими глазами, — лорд хмыкнул и продолжил перекладывать остывшие креветки.

Умопомрачительные ароматы витали по кухне, заставляя мой желудок скручиваться, а настроение звереть.

— Он смотрит с вожделением. Но через пару месяцев я стану похожа на слониху, и в его взгляде будет только брезгливость.

Я откинула искромсанную трубочку, поднялась.

— Мне в ванную. Руки помыть.

— Из гостиной направо, до конца коридора.

Добравшись до ванной, поплескала воды в лицо, остужая горящие щеки. Поправила волосы. Не удержалась, понюхала туалетную воду. Аромат горьковатый, сандал. Значит, запах знойного лета это его собственный. Когда вернулась в кухню, лорд вынул мясо и разделывал на порции. Волосы выбились из прически, он смешно сдувал, чтоб не мешали.

— Освальд, я поправлю…

Убрала со лба выбившуюся прядь и закрепила, взяв свой зажим из своей косы. Повернулась уйти, но две руки легли на край стола по обе стороны от талии.

— Эли, ты не справедлива к Рону. Он не может так считать, — блондин наклонился, наши глаза были рядом, а дыхание смешалось.

Как ни странно я не чувствовала ни волнения, ни дискомфорта. Мне было все равно, что один из красивейших мужчин почти обнаженный, оказался сейчас на расстоянии поцелуя.

— Любимая прекрасна при любых обстоятельствах. Я не любимая, — я закусила губу и, подумав, добавила:- И уже не буду ею.

— Прошу, Эли. Все готово… — он отстранился, и жестом пригласил сесть.

Приготовленное оказалось настолько вкусно, что не хотелось говорить. И минут двадцать в кухне стояла тишина, нарушаемая тонким звоном хрусталя. Забрав с собой поднос с кофе и тортом, мы перекочевали в гостиную на диван, где лорд вознамерился продолжить разговор. Сев ко мне в пол-оборота, он с минуту изучал мое лицо, с упоением жующее нежное лакомство.

— Эли, ты часть нашей семьи. И что бы у тебя ни было с Роном, я тебя никуда не отпущу.

Я сглотнула, переваривая откровения Освальда.

Вот значит как! У меня теперь прав совсем нет! Мое слово ничего не значит?!

— Своего дома у меня не будет, я правильно поняла? — со злости кулачки сжались сами собой.

— Я сказал, что не отпущу из семьи, а не из замка. Ты наша, Эли, и больше никому не будешь принадлежать.

Я растерялась от прямолинейности заявления. Понимала прекрасно, что блондин не шутит.

— Я никогда не смогу развестись и выйти замуж за другого?

— Сможешь и развестись, и замуж выйти. Но только за кого-то из нашей семьи, — Освальд взял мою ладошку и поцеловал.

О чем он? Ричу я в страшном сне не снилась! Он на себя намекает что ли?! Так вот о чем болтала эта крашеная под меня девица!

— Вы это не серьезно…

— Я серьезен как никогда, — горячие пальцы чуть сжали мои.

— Ваша вопиющая сексуальность не просто так? Пытаетесь соблазнить меня? — я не отводила удивленный взгляд от его лица, ловя смену выражений.

— Безуспешно, похоже… — он усмехнулся и, целуя, прикусил кожу на запястье.

Я кивнула, соглашаясь с его словами. Освободила ладонь из его пальцев и положила ему на грудь. Лорд выдохнул и прикрыл глаза, дыхание сбилось. Под пальцами гулко билось сильное сердце.

— Тут… — я провела ладонью по груди в строну сердца, — для меня нет места. Все занято вашей покойной женой. Вы не можете дать мне чувства, поэтому соблазняете телом.

Губы тронула легкая улыбка, он приоткрыл глаза, накрывая своей ладонью мою.

— Еще пару месяцев назад я бы с тобой согласился. Но теперь при виде тебя, я чувствую, как оживаю. Пусть это не любовь. Пока не любовь, — он наклонился ниже, почти касаясь меня губами. — Но именно в нашем случае это плюс.

Я чуть отклонилась в сторону, избегая невольного поцелуя. Мои губы мазнули его по щеке.