Я передвинула ее через стол.

— Держи. У меня есть час.

— Ты можешь написать мое имя.

Я посмотрела на него округлившимися глазами.

— Ну, разумеется. За что меня можно будет унизить? Ник Паттерсон – крадет поцелуи и булочки с корицей?

Прядь волос закрыла ему глаз, но он убрал ее и подмигнул.

— Я бунтарь.

— Серьезно, что не так с тобой? Ты никогда не делал ничего неправильного?

— Не знаю. Я недооценил Ханну Кромли в девятом классе. Мне все еще не по себе из-за этого. Я врал маме. О, я как-то наблевал в спортивную сумку Тейта и не признался в этом.

— За это твоя карма уже покарала тебя, — сказала я, и мы оба грустно улыбнулись, вспомнив о нашем приключении с Тейтом.

— Ты можешь назвать это блефом.

— Что назвать блефом?

Ник высказал свое мнение.

— Исходя из того, что я вижу, есть не так много вариантов. Ты еще можешь отнести книгу и твой телефон в школу.

— Не могу. Я даже не знаю, достаточно ли законно все, что есть в тетради. Кажется, я и так очень многим людям причинила вред. Я не хочу принести еще больший вред, выдавая что-то, что Гаррисон неправильно интерпретировал.

— Но у тебя все равно есть твой телефон.

Я вздохнула.

— Если я хочу выяснить, кто это, не думаю, что у меня есть выбор.

Он протянул руку, его пальцы гладили костяшки на моей руке.

— Тогда возвращаемся к блефу. Такое ли уж сумасшествие просто уйти? Проигнорировать его?

— Это пугает меня. — Потому что у меня есть лучший друг с достаточно серьезным багажом.

— Каков может быть самый худший сценарий?

— Он выберет кого-нибудь еще. — Кого-то вроде Менни. Потому что Менни совершал поступки, достойные публичного унижения. Покончил он с этим или нет, но изменение записей это неправильно. Но я не могла вынести мысль о том, что с ним могут так поступить.

Боже, я стала такой лицемерной.

— Тогда отошли мое имя. — Он склонил голову, ссутулив плечи. — Не думаю, что смогу просто сидеть и смотреть, как ты делаешь целью кого-то другого. Я пытаюсь быть непредвзятым...

— Я не думаю, что смогу это сделать.

После Гаррисона? Просто нет. Я теперь даже не могу представить праздник в его доме. Вечная мерзлота вокруг рождественской елки. Мое горло сжималось при этой мысли.

— Тогда мое имя это выход. Я куплю тебе неделю, чтобы разобраться, и нам просто придется справиться с тем, что твой придурковатый напарник придумает для меня.

Он предложил пройти через огонь ради меня. Почему? Потому что ему нечего скрывать? Я изучала его через стол. Зеленые глаза. Доброе сердце. Кусочек моей булочки с корицей прилип к его верхней губе. Ни за что в жизни он не должен платить за мою ошибку.

Я показала на свой телефон посреди стола.

— Знаешь, я думаю, что собираюсь использовать блеф. Мои дни с выбором цели закончились.

Глава 17

День 25 декабря начался просто ужасно. Я проснулась в восемь утра под звуки дождя и родительской ссоры. Это была не тихая перебранка, как в прошлом году. Это была настоящая борьба.

Мамин голос был слишком громким и высоким. Я не могла разобрать слова, но я понимала, что она расстроена. Она говорила больше, чем обычно, ее голос повышался и становился тише. Папа защищался, его несколько слов вылетели как пули, резкие и тяжелые.

Я медленно села и осторожно, чтобы не заскрипела кровать, подтянула колени к груди. Мой взгляд переместился к окну, где дождь лил как из ведра. Снег, укрывавший землю белым одеялом, исчез, все стало мокрым и серым.

Это совсем не похоже на Рождество.

Я взяла свой телефон с прикроватной тумбочки и не увидела ни одного сообщения от своего напарника. Что бы он ни планировал, все еще оставалось тайной, но я беспокоилась меньше, чем раньше. Единственным человеком среди моих знакомых, который казался потенциальной целью, был Менни. И это при условии, что автор знает о шантаже, что крайне маловероятно, так как, в конце концов, он не писал эту тетрадь. В любом случае, Менни с семьей уехали в Кентукки на Рождество, так что сегодня, скорее всего, я могу расслабиться.

На первом этаже разгоралось нечто вроде Третьей Мировой Войны.

Я написала «Счастливого Рождества» Тейси, Менни и Коннору. Я подумала о Нике, но решила подождать. Бог свидетель, мне, вероятно, понадобится нечто ободряющее после разборок с родителями.

Мне вернулись несколько ответных сообщений.

От Менни:

«Тетя С. сделала ромовые шарики! Почему тебя не было на собрании ежегодника? Все пошло к чертям!»

Потом Хедли:

«Счастливого Рождества! Коннор напялил нелепый свитер. Я присылаю тебе фотки».