— Стелла выглядит здесь очень красивой, — сказала я, указывая на групповой снимок.

— Стелла всегда выглядит красивой, — ответила миссис ДюБуа и сейчас она стояла намного ближе и тоже смотрела на фотографию.

Это правда, но именно это фото поймало больше, чем просто набор красивых черт. Ее глаза широко раскрыты, она выглядит так, словно вот-вот засмеется. Ник и Марлоу тоже есть на снимке. Рука Марлоу обхватывает его бицепс. Кендис стоит слева от нее, а Тейт и Эми – справа. И, разумеется, позади нее стоит Джексон, вроде как нависает над ней с суровым взглядом и слишком белоснежной улыбкой.

Все смотрят в камеру кроме Тейта. Мое сердце замирает, когда я понимаю, что он смотрит на Стеллу. Снимок может рассказать вам тысячу слов, но я бы хотела, чтобы этот промолчал. Его открытый язык тела, ласковый наклон подбородка, даже глубина его выражения были такими ясными, что я не понимала, как могла упустить это раньше.

Слышать его слова это одно, но это совершенно другое. Ник был прав. Тейт любил Стеллу. Совершенно точно, с уверенностью сто процентов он ее обожал. Я сделала шаг назад, чувствуя, что не могу дышать.

— Это была последняя неделя младшего года, — сказала миссис ДюБуа. Я пыталась отыскать в фотографии еще что-нибудь. Например, Джексон, который с каждой секундой казался все более зловещим. Я поняла, что его рука согнута под неудобным углом за спиной Стеллы. Я не могла быть уверена, но почти видно, как он сжимает ее задницу. Фотограф во мне просчитывал углы, но как девушка я оценивала разницу в выражениях их лиц. «Канарейка-мне-в зубы» улыбка Джексона против открытого обожания Тейта.

— Я скучаю по ней, — сказала миссис ДюБуа, ее слова вызвали в памяти образ Тейта в перепачканной рубашке и с пустым взглядом.

Я должна что-то сказать. Я начала все это ради Стеллы. Из-за вещей, которые я не сказала. Если я не скажу их сейчас, не думаю, что я смогу когда-нибудь снова дышать правильно.

— Миссис ДюБуа...

Она терпеливо посмотрела на меня. Хотя я и ощущала ее отчаяние. Она изголодалась по хоть какому-то утешению – каким-то ответам о Стелле, которых, как я знаю, у меня не было. Я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что произошло с ней на тех путях. Не наверняка. То, что я знаю, казалось неважным, но это была правда, так что я выскажу ее.

— Я не очень хорошо знала Стеллу, — тихо сказала я, глядя на свои ноги. — Мой шкафчик был рядом с ее, и я много раз ее фотографировала, потому что я состою в школьном комитете по выпуску ежегодника. Но я бы не сказала, что мы дружили. Не слишком.

— Ты сделала этот снимок? — спросила она, не показывая свое разочарование.

— Нет, но я выбрала фото для ее шкафчика.

— То фото, где она запустила руку в свои волосы? — Она робко улыбается, и я чувствую, что так же улыбаюсь в ответ.

— Да, его.

— Мне оно нравится. Это так на нее похоже.

Я посмотрела на свои руки, потому что все еще переживала эти неуютные ощущения, как будто я должна что-то с ними сделать, вот только не уверена, что именно. В конце концов, я засунула их в карманы.

— Я понятия не имею, что мне говорить прямо сейчас. Я просто знаю, что мне хотелось бы знать ее лучше или помочь, когда ей был нужен кто-то. Я бы хотела... очень много. А больше всего я хочу, чтобы с вами никогда такого не случилось. Или с ней.

Она вздохнула и сжала меня в быстром, крепком объятии.

— Ты сделала все правильно.

— Простите?

Она вытерла глаза и сейчас выглядела более собранной.

— Никто не знает, что нужно говорить. Половина дела – это просто прийти.

Миссис ДюБуа проводила меня до дверей, заставив взять пару печений. Она права. Они оказались очень вкусными.

В моей машине солнце казалось обманчиво теплым, светя через ветровое стекло. Я закрыла глаза и впитывала его, пока мой мозг блуждал, вернувшись к групповому снимку. К Джексону, Стелле и Тейту. Ко всему, что я сделала неправильно.

Сегодня я сделала кое-что правильное. Может быть, если мне повезет, это войдет в привычку.

Мама позвонила, когда я была на полпути к дому.

— Привет, детка, ты припарковалась?

— Я на громкой связи, не волнуйся. Где ты?

— В Филадельфии. Они попросили меня остаться еще на несколько дней. У них есть одобрение, что они попытаются пробиться перед Рождеством. Семилетние близнецы.

— Ты герой нашего времени, — усмехнулась я.

— Вообще-то я на это еще не согласилась. В этом направлении движется шторм, и я беспокоюсь, что могу не попасть домой к кануну Рождества. Я не хотела строить планы, не переговорив с тобой.