Но теперь он точно знал, кого ждет.

Лето таки пришло в столицу, и на Кате платье. Ноги - убийственно длинные. И волосы волной бледного золота по спине. Кир снова выпал на время из реальности, потом пришлось догонять.

– Катя, привет!
– не сознавая толком, что делает, взял ее за локоть. Когда она оборачивалась, волосы метнулись по его руке. А на девичьем лице появилась улыбка. Тоже выбивающая у него землю из-под ног. Мелькнула и тут же исчезла.

– Привет.

Она смотрела на него молча, серьезно и выжидательно.

– Вот, - Кир протянул ей файл с бумагами.
– Сдал анализ на резус - у меня тоже оказался отрицательный. И флюорографию сделал.

– Хорошо, - Катя кивнула и после паузы забрала папку.
– Спасибо.

Снова повисло молчание. Он же готовился. Готовился! Но сейчас мог только смотреть, как золотом отливают на солнце густые волосы. Гипноз какой-то, ей-богу!

Кир влепил себе внутреннего подзатыльника.

– Катя, мы с тобой в прошлый раз многое не обсудили. Полагаю, потому, что и у тебя, и у меня был некоторый ... шок, - девушка слегка нахмурилась, и Кир заторопился с продолжением. Он должен ее убедить! Или уже просто к черту брать на руки и тащить в машину?
– Давай посидим и поговорим... спокойно. В спокойном месте.

Катя смотрела куда-то ему в район переносицы. Потом перевела взгляд на файл в руках. Потом отвернула лицо в сторону.

– Давай.

То, что он взял ее за руку, а она руку не отняла, они осознали минуты через две, уже дойдя до машины. А пока шли, наслаждались оба.

Рука - теплая, надежная, сильная.

Я снова могу к ней прикоснуться.

*

Большая черная бмв. Хотел произвести впечатление? Произвел. Но не машиной.

Они ехали молча. Катя даже не спросила, куда. Она чувствовал себя загипнотизированной, ровно с того момента, как он взял ее за локоть и негромко сказал «Катя, привет».

И все анализы сам сдал.

Ответственный.

И ужасно красивый.

Она еще в прошлый раз, уходя, в конце аллеи не выдержала - обернулась. И его силуэт, тоже удаляющийся, врезался в память. Тогда-то и пришло сравнение с гепардом.

Кир уверенно двигался, уверенно говорил и машину вел тоже уверенно. Смотрел на дорогу и в зеркала, но иногда бросал взгляд на нее. И в такие моменты Катя тут же отворачивалась и изо всех сил делала вид, что ее очень интересует пейзаж за окном. Но спустя какое-то время снова поворачивалась. И снова исподтишка разглядывала.

У него правильные черты лица. Акцентов ярких нет, глаза не очень большие, но посажены ровно, нос тоже правильной формы. Губы не крупные, а на подбородке то ли небольшая ямочка, то ли немного раздвоен. Волосы и в самом деле русые. И он подстригся. Ему идет.

Взглядом вниз. Руки. Крупные. Пальцы длинные. Про такие говорят - руки пианиста. Но запястье мощное, а сами пальцы не тонкие. Вообще Кирилл производит впечатление «были бы кости, мясо нарастет». Хотя... папа говорил, ему тридцать два? Выглядит моложе. Но мясо, может быть, еще и правда нарастет на эту хищную гепардью породу. Или как он сам про себя говорил - московская борзая? Нет, на гепарда больше похож. На загорелой руке золотятся выгоревшие волоски. И ушки все-таки немножко торчат, да.

Катя поймала себя на том, что улыбается. Он поговорить хотел, обсудить. Да плевать. Зато пока можно ехать рядом, молчать и любоваться.

А привез ее в итоге Кир к себе домой.

Послание девятое. Таможня даёт добро!

– Будешь кофе?
– с этого вопроса ему всегда проще всего начинать разговор. Любой. И даже такой непростой, что предстоит сейчас.

– Да.

Пока Кир колдовал с кофемашиной, Катя скромно устроилась на краешке дивана и простреливала своими невероятными глазами лофт. Стесняться нечего: вылизано накануне все до блеска - то, что не долизала приходящая два раза в неделю Евгения Сергеевна.

Кофемашина деловито зафыркала, а Кир рискнул присоединиться к Кате. Так же на краешек.

– Послушай...
– прокашлялся. Отвел взгляд от ее голых коленей.
– Я... ты...
– нет, надо было приготовить шпаргалку и читать с бумаги! Люди в Собвезе ООН таким не гнушаются, чего ему-то...
– Я сделаю все, что должен. С точки зрения юридической, медицинской и...

– И...?
– после того, как не услышала продолжения, тихим эхом повторила Катя.

Да если б он знал, что там, за этим «И»! Что такое - быть отцом? Кирилл знал, каково это - быть сыном. Плохим сыном, если быть честным. Младшим, избалованным, не оправдавшим надежд и чаяний. А самому стать с другой стороны?

Это же страшно. Невероятно страшно. А деваться уже некуда. И слова все замирают в горле, и ощущение дикого бессилия и беспомощности. Он закрывает глаза.

В темноте под закрытыми веками его находят ее губы.

И все возвращается.

И все исчезает.

Шум за окнами, этажи сверху и снизу, люди снаружи, ее сомнения и его страхи. В центре одного из крупнейших мегаполисов мира остаются двое. Он и Она. Мужчина и Женщина.

Поцелуй бы длился долго, если бы не несколько «но».