– А станешь? — поддерживал Колни фехтовальный темп. Меньше раздумий, правдивей ответы.

Декарт зевков не допускал.

– И раньше не стеснялся. Т-только не следует ею злоупотреблять.

– Соглашусь. Кровь это уже когда край.

– Вот и я о том.

– С кровью разобрались.

– Оплата.

– До оплаты дойдем. С законом все ладно?

– Я не борзею, закон не докучает.

– А доведется? Борзеть?

– Ежели под п-плаху, сразу откажусь.

– Или больше запросишь?

Обращением саин не злоупотребляет, - собирал Колин наблюдения по крохам.
– Занятная особенность для простолюдина. Нехарактерная.

– Честно, не возьмусь.

– Честность хороша, пока с голода не пухнешь.

– И пух не взялся бы.

– Исповеди боишься?

– И исповеди и кармы.

Колин удержался не захохотать. Удивил, работничек! О карме печется. Мантры вместо молитв не читает? Мудрами и медитацией не балуется? Зелаторов на умника нет, костер развести и виселицу поставить!

Декарт посчитал важным добавить.

– Не возьмусь и все.

– Запомню. Сам только не забудь. Оплата простая. Зависит от важности, срочности и точности исполнения. Разногласия решаем на месте.

– Давайте попробуем.

Испытания долго ждать не пришлось.

– Что скажешь?
– Колин протянул Декарту два свитка, пахнущих (не сблевануть бы) розмарином. — И когда сможешь хоть что-то сказать.

– По поводу?

– А ты посмотри. Мне не хотелось бы выглядеть в Краке дурнем, попавшимся на глупый розыгрыш. Чужих, на сколько знаю, туда не пускают.

Отправителем приглашений значился инфант Даан. Получателями: баронесса Аранко и барон Поллак. Если бы не потребность в образцах подчерка, Колин и не морочился бы, кем писано. Сомнения возникли, обнаружив некоторые, пусть и незначительные, различия. Требовалось удостовериться в правильности своих подозрений или отмести их за необоснованностью. Впрочем, масштаб опеки со стороны хозяина Декарта, тоже не лишне выяснить. Кто знает с каких высот следят.

– Писал не инфант. Обычная практика. Натаскивают г-гриффьера, тот и строчит под диктовку. Подпись подлинная, - Декарт повернул свиток, показать Колину. — В-видите, полоску едва различимую? А тут ч-чернил нет, но карябнуто. Когда перо вроде не пишет, но малость ч-чиркнет. У него на всех так.

– Знаешь руку Даана? Откуда?

– Т-то дело прошлое, уж быльем заросло. Не все можно на белый свет выволакивать.

– Мне и не надо. Только если ошибся….

– Верно, его подпись. А писано не им, ручаюсь. Сами гляньте. Какая тут абель*, а какая тут. А дор? Один другому не близнец. И линии, и нажим какой? С наклоном беда, шатаются буковки. А у Даана рука легкая, но твердая. Так что не сомневайтесь. Письмо написали, а ему под росчерк подали. Но постскриптум инфантом добавлен.

– Может, знаешь, кто за него старается?

Декарт замолк, остерегаясь подобными знаниями делиться.

– И как нам работать?

– Г-гриффьер его, Мартин.

Знатный работничек, ничего не скажешь, - приятно поражен Колин.
– И руку Даана отличает и писаря знает. Подарок, да, и только. От кого только? И чем отдариваться? Шкуру с головы с заплетенными косицами прислать?

– А пахнут всегда так? — поморщился унгриец на мерзкий для него запах.

– Д-даан такого не переносит….

Хоть что-то в человеке человеческое, - радостно ему за инфанта.

– …М-мартина проделки. Пусть читают, да чихают.

Колин утвердительно кивнул, принимая ответ. С гриффьером знакомиться однозначно!

– О состязаниях в Краке можешь рассказать?

– Не посвящен…

Соврал, - явственно почувствовал Колин фальшь Декарта.

– …но остерегаться следует. В Яму разные попадают, и овцы и волки.

– Идем дальше. Где найти Сеньи?.. Хочу привлечь его в помощь для одной деликатной службы.

Унгриец собрался задвинуть припасенную басню про воровку, но получил упреждающий отказ.

– Не будет сыскарь на вас работать. Ни на вас, ни на кого другого, - уверил Декарт. И нисколько не врал.

– Ты разузнай. А будет или нет, с ним решу. Всякий человек продается, вопрос за сколько.

В концовку, и когда Декарта не посвятил. Дорога ложка к обеду. С обедом подгадать не проблема. Ложке пригодиться. Которая дорога.

– Он состоятельный человек. Может себе позволить не продаваться.

Э! Не порти впечатлений, - обиделся Колин на беспочвенное упрямство. Но, очевидно, с сыскарем Декарт знаком, и не шапочно.