— Йонас, они режут дверь, — визг, скрежет металла о металл и характерный запах не оставили сомнений, корабль пытаются вскрыть, как консервную банку.

— Слышу, мэм. Будем отстреливаться, пока хватит зарядов. А потом… — пилот запнулся и выругался, коря себя за минутную слабость.

— Йонас, послушай, — голос сорвался и я откашлялась. — Они слишком быстро появились, значит ждали. Ловушка была именно для нас. Вернее для меня. Убив двоих-троих, мы не вырвемся, только разозлим. Наш корабль поврежден, а в рубку этой махины живыми не добраться. Лучше выслушать наших похитителей. И действовать по обстановке.

Я старалась говорить спокойно и убедить пилота не делать ошибок. За себя я переживала в последнюю очередь. Терять даже одного человека было тяжело. После консервации нас землян осталось не так много. Жаль, и сейчас не все понимали, как ценна человеческая жизнь.

— Ты отличный пилот, Йонас. Ты не пропадешь, — приободрила, как могла парня.

— Но вы, мэм? Работорговцы делают с женщинами что хотят… — пилот подполз ко мне.

— Не думаю, что это работорговцы. Пистолет припрячь. И чтобы они ни делали, не дергайся. Это провокации, — глядя в светлые глаза, убеждала парня. — Твое дело сохранить жизнь и рассказать обо всем, что услышишь Ластеру. Или сообщи в управление полковнику Берге.

— Понял, мэм, — на выдохе произнес пилот. — Но…

— Не геройствуй, это не к чему. Ты не поможешь, только сделаешь хуже, — похлопав его по плечу, вздрогнула от внезапно наступившей тишины. — Это приказ.

Грохот вывалившейся двери и топот приближающихся шагов заполнили пространство. Пилот до боли сжал мне руку. В рубку влетели алые лучи автоматов, дырявя пульт управления и обшивку кресел. Вокруг затрещало, звук шипящего, пузырящегося пластика заполнил уши. От запах гари заслезились глаза, и запершило в горле. Я зажмурилась и закрыла ладонями уши, вжимаясь в пол. Громовой голос скомандовал отбой. И в помещение следом вошли и встали около входа двое смуглых вооруженных автоматами вар-танцев. Следом появилось еще четверо. Они рассредоточились по периметру. Нервно сглатывая и сжимая в заледеневших пальцах пистолет, следила за невозмутимыми вар-танцами. Дула автоматов держали меня и Йонаса под прицелом. Шевельнись, и в ту же секунду три пары лучей прошьют насквозь. Последним величественно вплыл, на голову возвышающийся над присутствующими, ашранец в военной форме космического десанта со срезанными знаками отличия. Мгновение недовольно разглядывал устроенный бедлам и сжавшиеся на полу две фигуры. Нахмурился, остановившись в двух шагах, провел пальцами по ожогам, оставленным оружием на обивке кресел. Опустился рядом, всматриваясь в лицо со смесью интереса и брезгливости, словно увидел занятное насекомое и тихо произнес:

— Я столько грезил ею во мраке ночи, влача тяжелых дней гряду. А встретил, и дышать не смею… — от слов и тяжелого оценивающего взгляда холодок прошел вдоль позвоночника. — Выбор мучителен: любовью насладится иль растоптать, дабы не мучить сердце…

Голос из тех, что даже произнесенные шепотом слова будут услышаны и исполнены в точности. Шестым чувством поняла, что лучше молчать, и говорить только когда спросят. Ашранец галантно подал руку, помогая подняться с колен. Ожидала боли, запугиваний, насилия, но не великосветского приема в духе средневековых французских королей. Взаимно разглядывали друг друга. Чистокровный, длинные платиновые волосы заплетены в сложную косу. Один висок фигурно выбрит, но абрис мне не знаком. Жуткий прищур глаз настолько светлых, что радужка почти сливаются с белком. Прямой нос. Прихотливо изогнутые чувственные губы. Жесткий подбородок. Гармоничное сочетание, не придраться, но от него, как и от мягкого вкрадчивого голоса пробирала дрожь. Такие лица у меня ассоциировались с любителями причинять другим страдания. Худощавая, но крепкая и гибкая фигура с прекрасно развитым рельефом мышц, обрисованным тканью форменной куртки. Пальцы музыканта легко касались любой поверхности, словно опасались причинить боль. Маньяк и эстет в одном.

Изощренный садист. Будет пытать или ставить опыты… в любом случае.

От страха все заледенело внутри, дыхание перехватило. Он заметил мое смятение и страх мелькнувший в глазах и улыбнулся. Красивые губы лишь тронула самодовольная и какая-то предвкушающая улыбка, сменившаяся озадаченностью.

Похоже, ждали не меня. Или ловушка установлена не им. Он лишь успел первым и не ожидал такого «улова».

— Отправляемся, — отдал команду двоим охранникам. — Прихватите пилота. Он очень хорош в своем деле. Сегодня нам несказанно повезло.

— Неро Лангер, обычная процедура? — вопрос задал один из сопровождающих громил.

— Нет, тарту, проводи пилота в каюту и накорми, — не выходя из задумчивого состояния, ответил ашранец. — Я думаю… нет, я уверен, эти двое то, что нам нужно. Дар богов, не иначе.

Прислушиваясь к разговору незнакомцев, не заметила, как пересекла шлюз и вошла на корабль захватчиков. Оглядевшись по сторонам, не смогла сдержать изумленного вздоха.

Глава 30

Маркус Ластер

— Осторожно, но он копает под тебя и эту… Ристаль, — губы Рамины неприязненно скривились. — И какая она? Наверняка, мужененавистница, любящая ставить мужчин на свое место? Нормальная и не сунулась бы в эту адову дыру… Тем более ей тут выхлопотали теплое местечко.

В голосе слышались отчетливые нотки ревности. Проигнорировал вопрос. Сейчас не до ее закидонов. Выскользнув из-за стола, где на экране одни даты быстро сменяли другие, она подобралась ко мне. Прижалась роскошной грудью к спине и зашептала на ухо:

— Марик, я так соскучилась. Ты совсем меня забыл, а я ради тебя на все готова. Может, задержишься на часок? Я продлю твой пропуск.

— Кто копает, ты знаешь? — проигнорировав просьбу, следил за мелькающими цифрами, прислушиваясь к тишине за дверями кабинета.

— Запрос пришел с личного токера полковника Ронана Берге, — упомянув имя, голос неуловимо сменил тональность, язычок облизнул щедро измазанные краской губы, глаза сверкнули знакомой похотью.

Внутри заворочалась злость, не имеющая отношения к Рамине. Снова этот Берге. Похоже, серьезно взялся за мой сектор. Подсидеть норовит, потому копает? В плохой для себя час он решил перейти мне дорогу. М-да, Рамина хороша! Клянется в любви и преданности и тут же вожделеет другого… Дешевка.