Краснов бегло просмотрел схему городка, спросил, что это за вышка, — я объяснил. Посмотрел на штатное расписание, хмыкнул:

— Что же такое маленькое жалование себе положили как начальнику школы, да и замов надо поощрить.

— Я еще как шеф авиации и флота получаю.

— Все равно мало, — и Краснов увеличил цифры вдвое.

— А почему так много аэропланов?

— Я думаю, что школа — еще и центр переучивания на итальянские аэропланы и вижу его вообще как Центр боевого применения авиации ВСЮР, где летчиков будут учить прицельно стрелять из пулемета, вести воздушные бои и много еще всего другого. Просто сейчас важнее выпустить полсотни бойцов, способных не только бросать бомбочки для испуга врага, а полноценно разрушать укрытые объекты, охотится за бепо, вооруженными пароходами и прочим, что нужно для наступления вдоль Волги. В ближайшее время я выпущу несколько охотников за бепо, пусть покажут себя при штурме Царицына. А аэропланы, которые я прошу закупить немедленно у ФИАТа в количестве не менее 50–70 штук, проведем через бюджет ВСЮР, я после вас пойду к Главкому. Каждый выпускник Школы или Центра, пока наверно, Школы будет учиться на своем аэроплане, который получит после обучения и улетит на нем в свою часть.

— Тогда у вас от желающих отбоя не будет, каждому захочется получить новый аэроплан.

— Мы будем принимать не всех, а только опытных пилотов и введем специальный экзамен по пилотированию. Мы сможем готовить воздушных бойцов (вернее, переучивать на новую технику и показывать новые ее возможности) за месяц-два максимум.

— Хорошо, оставьте мне бумаги, я дам ответ завтра.

Деникин встретил меня тепло: Ну, герой дня и шпрехшталмейстер воздушного цирка, проси награды.

— Я хочу поощрить летчиков и техников, выступавших на показе из сумм в моей чековой книжке. Отчет по текущим финансам школы я представлю через пару недель.

Главное, я хочу вашего одобрения на закупку 70-100 аэропланов "Ансальдо" у ФИАТ, таких как вы видели вчера. Моя Школа, а в дальнейшем Центр переучивания и боевого применения авиации ВСЮР будет учить опытных летчиков летать на новых аэропланах и эффективно их применять (я практически повторил то, что перед этим говорил Краснову, только увеличил количество аэропланов — сейчас Главком урежет мои аппетиты пополам и будет еще ничего). Мне нужны эти аэропланы через месяц, то есть, их надо закупать уже сейчас.

— Вот мой рапорт о закупке техники.

— А почему вы закупаете и бензин, разве наш так плох.

— Антон Иванович, нашим бензином только моторы гробить — это неразумно, моторы дорогие и если срок службы их сократится вдвое, то лучше уж закупать топливо, тем более, в кредит. Мы экспериментировали с нашим бензином — итальянские техники наотрез отказались им заправлять двигатель, а двигатель того аэроплана, что на нем летал уже пришлось ремонтировать. Кстати школа будет готовить и техников, умеющих обслуживать и ремонтировать Ансальдо. Уже 15 наших механиков там учатся и через месяц они будут готовы самостоятельно работать.

— Да, все у вас продумано. Все же оставьте бумаги, я завтра дам вам ответ, надо уточнить у начальника тыла и снабжения…

— У того, что допустил разграбление парохода?

— Нет того отправили в отставку, а 2 его помощников — под трибунал.

— Спасибо! И последнее. Генерал Краснов предложил мне сделать Школу, а позднее — Центр у него в Новочеркасске. Обещал построить все сооружения. Краснов понимает в авиации и у него дельный начальник авиации — полковник Баранов. Я не всегда могу быть в Школе, настанет день и появятся новые задачи, которые вы мне поставите. Вот пусть и вырастают командные кадры. Я сейчас вижу, что мои замы могут возглавить дело, особенно Кетлинский, да и Баранов был лихим командиром авиаотряда (но у него и так генеральская должность, зачем ему искать добра от добра?). Но Краснов предложил мне, так, сказать, наземную помощь, чего я не увидел от Кравцевича, он смотрел на мои аэропланы как на ненужную обузу, игрушки князиньки. Буквально все надо было выцарапывать, начиная от устройства быта летчиков: я-то помню, как он их по клоповникам рассовал и холодной кашей из солдатского бачка кормил.

Поэтому и не хочу больше иметь с ним дело. Надо иметь дело с теми, кто видит чуть дальше своего кончика носа.

— Хорошо, адмирал, можете быть свободны.

Я отправился на аэродром, заехав в банк и обналичив очередной чек, в писчебумажном магазине купил пачку конвертов и папку из кожи под бумаги, не забыв выписать счет.

Прибыв на аэродром, я застал всех в приподнятом настроении. Попросил Кетлинского собрать личный состав — летчиков и техников через час. Спросил:

— Кетлинский, какое у вас жалование? И составьте мне список личного состава -

Сверху вы, потом Серджио, потом итальянцы — сначала те, кто не допустил промаха по мишеням, потом другие трое, все построчно, потом список техников.

Собираемся в столовой — список составьте сейчас.

Так, не густо получает летчик и георгиевский кавалер, подумал я, но уж три оклада заслужил за генеральский показ. Потом прикинул пропорционально заслугам остальным.

Затем в столовой, когда все собрались, я поблагодарил за службу и сказал, что командование приказало поощрить личный состав премией.

Вызываемый подходил к столу, я благодарил его и вручал конверт из плотной бумаги с купюрами внутри. Премируемый расписывался в ведомости, причем верхняя часть списка закрывалась и никто не видел, какую сумму получил их коллега. Потом я сложил лист так, что остались одни техники и там суммы были одинаковые — уже расписывались все подряд.

Когда процедура была закончена, я сказал, что это — всего лишь деньги, но есть нечто гораздо выше — это то, что собравшиеся здесь защищают правду, справедливость и цивилизацию против хамства, разрушения и варварства.