Диомид не спешил отвечать, явно что-то обдумывая. Оторвав от грозди крупную виноградину и аккуратно, двумя пальчиками, положив её себе в рот, он бросил удивлённый взгляд на дно своей, подозрительно лёгкой чаши и обнаружил, что она до сих пор пуста. Хозяин арены перевёл недовольный взгляд на слугу с кувшином. Увидев, что тот глубоко задумался о чём-то своём, потупив отсутствующий взгляд себе под ноги, Диомид не вставая, жёстко ткнул слугу под дых ножкой своей тяжёлой, серебряной чаши. Громко гыкнув и слегка согнувшись от неожиданного тычка, едва не выронив из рук кувшин, слуга быстро подлил вина господам, пытаясь не выразить на напряжённом, вмиг покрасневшем лице, признаков режущей боли в животе.

– Глупый бездельник. Зачем я тебя только хлебом кормлю? – недовольно прошипел Диомид, обращаясь к слуге, и выдержав короткую паузу, добавил – Нужно тебя дерьмом кормить…

Тем временем на арене уже начался новый бой. Бойцы явно боялись драться, кружа друг напротив друга и разрубая ударами воздух на таком расстоянии, что не смогли бы дотянуться до противника даже копьями, а не то что короткими мечами. Для Диомида такое поведение на его арене было неприемлемо. Он слушал громкие крики «ф-у-у-у!», доносившиеся со зрительских трибун, и его пухлые, беленькие щёчки наливались румянцем негодования.

– На счёт Духовлада… – осторожно напомнил Драган.

Диомид, повернувшись к собеседнику, сделал выражение лица, как бы задающее вопрос: «Кого?», но припомнив, ответил:

– Ах, этот… Я должен подумать. Поговорим об этом через пару дней, а пока можешь идти.

Встав и поклонившись, Драган направился к выходу с балкона, Диомид же, снова обратил взгляд на арену. Увидев, что в поведении бойцов ничего не изменилось, он нервно обратился к уходящему помощнику:

– Проклятые трусы! – при этих словах его пухленькие, розовые, изнеженные пальчики, снова нащупали крупную виноградину – Драган, распорядись, чтоб готовили зверя!

– Будет сделано – ответил тот, и вышел с балкона к лестнице, ведущей в полуподвальные, служебные помещения арены.

***

Духовлад находился в одной из комнат ожидания: небольшое, полуподвальное помещение, имеющее небольшое, зарешёченное окошко полукруглой формы, выходящие на саму арену. По периметру боевой площадки, на которой и разыгрывались кровавые действа, таких помещений было около десятка.

Рядом сидел его боевой наставник – Военег – ранее наблюдавший за боем своего ученика из этой же комнаты.

– Неплохо ты дрался, – спокойным, вкрадчивым голосом делился выводами Военег – только нерешительно. У тебя было несколько возможностей закончить бой раньше… С опытным бойцом это может плохо закончиться.

– Я чувствовал его страх, вот и разыграл всё «до верного», чтоб чисто закончить. И драться мне с ним не пришлось: так, загнал в угол и убил. Скотобоем себя чувствую, а не воином… Паршиво… – ответил Духовлад, наблюдая сквозь зарешёченное окошко за кружением перепуганных «бойцов» на арене – Не так я это всё себе видел…

– Ты эти сопли бросай! Наслушались былин престарелых гусляров о Славе, Доблести и Чести! На войне всё по-другому: увидел спину врага – бьёшь! Враг бросил оружие, пощады просит – бьёшь! Ранен враг – добиваешь! – железным тоном молвил наставник и, подойдя к окошку со сложенными на груди руками, кивнул головой в сторону арены – Вон, эти двое: думали, что меч возьмут, на арену выйдут, и будут запросто всем головы рубить, а почувствовав опасность только о своей шкуре думают. Думать в бою надо не о том, как выжить, а о том, как врага убить, ибо в бою, это единственный способ выжить! Теперь оба за своё малодушие сгинут: сейчас прислужники в подвале, медведя в клетке слегка копьями поколют, разозлят, как следует, и на арену выпустят…

Будто бы в подтверждение его слов, над ареной громовым раскатом, раздался голос глашатая:

– Эти недостойные, опозорили арену своей трусостью, за что оба поплатятся жизнями на потеху достопочтенных зрителей!

Зловеще заскрипев, поднялись тяжёлые, дубовые ворота, и из них на арену выскочил взбешённый медведь. Один из «бойцов» с криком кинулся бежать к отвесной, гладкой стене, окружающей арену по периметру, а второй ничком упал на землю, прикрыв голову руками. Медведь, увидев доступных ему людей, с оглушительным рёвом побежал к ним. Подбежав к тому человеку, который лёг на землю, он, поставив одну из передних лап на его спину, одним ударом второй оторвал ему голову, и сразу же побежал к другому. Тем временем второй «боец» тщетно пытался преодолеть стену, стараясь как можно выше подпрыгнуть, хоть за что-то на ней зацепившись, но всякий раз беспомощно сползал вниз. Поняв, по приближающимся топоту и рёву, что медведю одной жертвы мало, человек подхватил с земли, брошенный было меч и, развернувшись лицом к животному, прижался спиной к стене, и тут же по его штанам стало быстро растекаться мокрое пятно. Выставив вперёд зажатый в обеих руках меч и зажмурив глаза, слегка отвернув голову набок, он непрерывно истошно кричал от ужаса. Разогнавшийся медведь в мгновение ока смял оцепеневшего человека и стал яростно трепать его из стороны в сторону.

Дверь отворилась, и в комнату ожидания вошёл Драган. Духовлад и Военег на мгновение повернули головы, чтобы посмотреть, кто пришёл и, увидев помощника хозяина арены, тут же вернулись к созерцанию кровавой расправы. Тоже взглянув в окно, Драган с отвращением отвернулся и произнёс:

– Не люблю я, когда такое происходит. Как по мне – это слишком…

– Когда у нас следующий бой? – спросил Военег, игнорируя сентиментальность пришельца.

– Пока неизвестно. Диомид сообщит мне через пару дней, а пока, вот плата за сегодняшний – ответил Драган, и пересыпал в протянутую ладонь Военега небольшую пригоршню медных монет.