– Чего все встали? За работу.

Угу, все-таки я дочь своего отца. Он мне всегда говорил, что без плетки, на одних пряниках, не уедешь. И как я поняла из происходящего, Гуляев их уже обеспечил таким количеством сладкого, что задницы слипнутся. И плевать, что я типа барменша. Никольская я прежде всего.

– Оу, режим начальницы? – скалится засранец, трубочку изо рта не выпуская. – Я только сейчас понял, насколько сильно люблю ролевые игры. Очки есть? Ты мне жуть как напоминаешь мою любимую училку из фантазий. Спроси у меня, сколько будет два плюс два?

– Ты совсем придур…

– Пять. Неправильно? Ну и ладно, я гуманитарий. Но теперь тебе надо меня наказать.

– Зачем? Природа за меня с этим отлично справилась, – шиплю на него, вдавливая каблук в дорогой ботинок. – Еще раз вытворишь такое, и можешь попрощаться с половой жизнью. Клянусь, Гуляев, с корнями вырву все, что болтается. А теперь, друг мой, расскажи-ка мне, чего у тебя физиономия такая довольная?

Он что-то скрывает. Папа ясным языком сказал, что за нами будут присматривать. Не будет Евсейка таким расслабленным, если его в любой момент могут с потрохами сдать.

– О-о чем ты? – пищит он. Оно и понятно. Почему бы и не попищать, когда кто-то грозится отдавить ему палец. – Соня, я парень нежный. Вот всякие твои штучки с болью не люблю. Давай без этого начнем, и я перетяну тебя на светлую сторону без плеток и каблуков?

– Я тебя сейчас чулками задушу. Колись, что ты придумал, чтобы отвертеться от работы? Гуляев, и не ври мне. Говорят, без пальца на ноге ходить сложно. А тебе, как главному ходоку этого города, так тем более.

– Ты в чулках? – открывает рот и наклоняется, заглядывая под юбку. – Ох, где мои манеры? София, шикарный вид.

– Охренел? – давлю ногой еще сильнее, но он с легкостью поднимает меня и снимает со своей ноги.

– Есть немного.

Гуляев веселой походкой двигается к лестнице на второй этаж и, не смотря на меня, перепрыгивая через ступеньки, скрывается с поля зрения. Не, если он подумал, что я отстану, то он ошибается.

Громко фыркаю, проклиная каблуки, и иду следом на поиски гада. Он улыбается, когда видит меня, и разваливается на кожаном диване словно у себя дома.

– Ладно, Никольская, дядя Евсейчик сегодня добрый. Тащи свою попку сюда и падай рядом. Отметим, так сказать, наше новоселье.

Почему мне кажется, что это какая-то подстава?

– Что ты задумал?

– Кроме как того, чтобы подольше поглазеть на твои ноги? Ничего. Грешно о людях думать плохо, Сонечка. Я когда-нибудь доставлял тебе неприятности?

– Серьезно? Постоянно.

– Ты, как всегда, преувеличиваешь. Так, шалости для морального удовлетворения.

Задираю нос, почти потолок царапая, и все-таки иду к парню. В самом деле, не за барную же стойку становиться, когда этот лоботряс под прожекторами загорает.

– Я знаю, кто наш надзиратель.

Эй, ну я так не играю. Неинтересно же. Зачем обламывать человека, который на пытки настроился? Кто так делает-то?

– Не удивил. Кто-кто, но ты свою задницу со всех сторон прикроешь. Молодец. Хороший мальчик.

А чего помрачнел? Похвалы хотел? В следующий раз косточку ему принесу. Пусть грызет.

– Но договаривался я только за себя. Про тебя ни слова, Никольская. Поэтому с завтрашнего дня ты по щелчку пальцев должна будешь нести мне латте. О, кофе без сисек - не кофе. Поэтому дома можешь приносить голой.

Ни ума, как говорится, ни фантазии.

– Давно я с твоим папой не болтала. Как дела у него? Наверно, ему будет интересно, насколько жаден человек, которому он доверил слежку за своим сыном. Или ты угрозами заставил его молчать? Шантаж? В любом случае твоя контора закроется, а грязные тарелки будут сыпаться со всех сторон.

– Моя доброта меня погубит, – Евсей разочарованно качает головой, понимая, как просчитался.

– Твой длинный язык тебя погубит. Причем скоро. – Сажусь с ним рядом, протягивая руку к листовке с меню. – Ты платишь, Буратино.

Это самый легкий раскол в моей жизни. Серьезно, даже отпраздновать захотелось Гуляевскую тупость. Это ж надо, а. Я бы никогда не раскололась. Особенно скрывая такую информацию, которая может насолить противнику.

– Здравствуй, лучшая жизнь!
– кричали мы, беря в руки очередные шоты. Тело рвалось на танцпол, и в какой-то момент я уже не могла сдерживать себя. Спускалась вниз, оставив Гуляева с какими-то парнями, зная, что он будет смотреть. Раскачивая бедрами, двигалась и спиной чувствовала на себе его взгляд. Предсказуемый, как пробка. Но текила уже мешала мне думать, поэтому я и повернула голову.