— Торре Рольф сам решит, — последнее, что успела расслышать.

Я успела подумать, что где-то слышала про культ Великого Кафы, поднимаясь по лестнице в дом жреца, слыша, как переругиваются встречавшие нас жители города. Но вспомнить мне не дали, грубо втолкнув в темные сени. Подавив желание возмутиться, я постаралась не упасть.

Перелетев порог, я ухватилась за дверь, поздно сообразив, что ручка — это бедренная кость ребенка. Одернув руку, огляделась вокруг. Окна, не прикрытые ставнями, пропускали достаточно света. Мне показалось, что я попала в подземный храм, где вела раскопки со своими студентами. Множество украшений из костей, только богаче и разнообразнее. Чья-то извращенная фантазия додумалась покрыть их охрой и красной краской. Стены, колонны, подпирающие высокий потолок, домашняя утварь, рука изувера-декоратора украсила костяными останками, и они щедро полыхали алым. На мгновение показалось, что я попала в ад.

Не так далеко от истины. Впору позавидовать Джесс и Коре.

Глава 6

В широком кресле, украшенном изящным костяным орнаментом, стоящем на возвышении в центре комнаты, на шкуре пятнистого кота развалился крупный мужчина, одетый в алую кожаную тогу, прихваченную костяной булавкой, на манер римских патрициев. У разведенных ног толстяка стояла на коленях худенькая, длинноволосая брюнетка, совсем девочка. Появление гостей оставило толстяка и брюнетку, увлеченную своим делом, равнодушными. Гархар, оценив обстановку, понимающе хрюкнул, швырнул на пол застонавшую Керолл и упал на одно колено. Денгар чуть скривился, разглядев, чем занят толстяк, но склонил голову в почтительном поклоне.

Пара крохотных глазок, стиснутых пухлыми щеками к самой переносице, уставились на гостей, пришедших не вовремя. Мужчина лениво оттолкнул припавшую к обнаженным чреслам худенькую девушку. Она кулем свалилась у ног, звякнув серебряной тонкой цепью, пристегнутой к ошейнику, и быстро отползла под трон. Рукой неспешно одернул край тоги, прикрываясь.

Я успела разглядеть каштановые, смазанные жиром волосы, туго стянутые на затылке. Узкий лоб и густые нависающие брови. Пару фальшивых, жирных складок-подбородков, подпирающих один настоящий. Унизанные костяными браслетами полные руки и металлический круг с неизвестными рунами, когда сильный пинок под колени заставил рухнуть на пол. Коленные чашечки прострелила боль, израненные руки подогнулись и не успели спасти от ушибов лицо. В носу что-то подозрительно хрустнуло.

Урод белобрысый! Я отомщу… Дай только шанс…

— Пади ниц перед торре Рольфом, человечка, — процедил сквозь зубы блондин. — В его присутствии тебе разрешено ползать на коленях, не поднимая лица.

Повисло тяжелое молчание. Не смея шевельнуться, почувствовала на себе липкий, оценивающий взгляд. Рядом тяжело дышал блондин, не рискующий нарушить тишину.

— Денгар, Гархар, вы пришли вернуть долг? — подал, наконец, голос толстяк. — Эти котята в самый раз. Считайте, расплатились. Можете идти.

Я испуганно застыла, разглядывая грязный каменный пол с неровными стыками, ожидая, что последует дальше. Глаза поднять не решалась, помня наказ блондина и опасаясь переключить на себя внимание.

— Прошу слова, торре, — медленно произнес блондин, переступив с ноги на ногу.

Было видно, что он отчаянно трусил.

— Говори, Денгар, — милостиво разрешил толстяк.

— Видит Кафа, я хотел расплатиться с тобой. И взял четверку девушек. Но две погибли, не выдержав перехода, — блондин говорил тихо, но четко. Я заметила, что его нога вздрагивает от напряжения. — Эту я прошу оставить за собой. А долг отсрочить до нового перехода.

Повисла тишина, в которой я различила тихий стон Гархара, осуждавшего безрассудство блондина.

— Денгар, ты знаешь своего отца? — наконец подал голос толстяк.

— Разумеется, торре, — тихо, но твердо ответил похититель.

— Разве это сам Кафа? — не меняя тональности, поинтересовался толстяк Рольф.

— Нет, торре. Как можно? — быстро отрекся от божественного родителя блондин.

— Так с чего ты решил, что можешь нарушить мой покой, чтобы надерзить мне?! — взревел толстяк, и хрупкое украшение его трона треснуло в могучем кулаке. — Или ты думаешь, что я не смогу убить, сварить и разделить твое мясо со своими суахалами?

Рядом рухнул блондин, сильно приложившись лбом об пол. Крупное тело била дрожь. Он замер, ничего не отвечая. Еще один грохот оповестил, что Грахар посчитал за лучшее пасть ниц перед всесильным яростным торре.

— Твой брат Куштим был непозволительно дерзок, — насладившись картиной рабской покорности, немного успокоившись, продолжил толстяк. — Странно, что его мозги оказались такими вкусными. Я не рассчитывал, что найду хоть что-то в его голове. Что скажешь в свое оправдание, Денгар?

— Я не хотел разгневать тебя, торре Рольф, — несмело поднявшись на одно колено, проговорил блондин. — Землянки строптивы и не обучены доставлять удовольствие. Я хотел обучить девицу и тогда отдать ее вам, торре.

От громового хохота я вздрогнула и сжалась. Видно было, что толстяк ни на грош не поверил в оправдания блондина. Но ему, похоже, нравилась эта игра. И он развлекался, играя на чувстве страха.

— Я еще способен сам объезжать сноровистых, — отсмеявшись, высокомерно кинул толстяк. — Или ты считаешь меня ни на что не годным стариком? Считаешь двоих котят для меня много?