Неоклассическая конкуренция и общественное благосостояние. Главной ошибкой, свойственной традиционной концепции конкуренции, является то, что та самая практика деловых отношений, составляющая суть процесса конкуренции, трактуется в ней как неэффективное распределение ресурсов. Компании конкурируют друг с другом путем дифференциации продукции, создания новых товаров, предоставления скидок, расположения в местах, удобных для покупателей, рекламирования цен и услуг, при обретения более дешевых ресурсов по сравнению с конкурентами. И так как эта деятельность отсутствует в ходе максимизации в условиях совершенной конкуренции и в самом состоянии равновесия, то она часто классифицировалась как монополистическая и неэффективная. Однако то, что некоторые «окрестили» монополией, на самом деле является процессом конкуренции на рынке, находящемся в неизбежном состоянии неравновесия.

Наиболее пагубной трактовка неоклассической модели является в случае дифференциации продукции. Поскольку в стандартной модели конкуренции изначально предполагается однородность продукта, то, следуя своей собственной логике, модель должна трактовать дифференциацию продукции как признак неэффективности. Но почему надо начинать анализ конкуренции с предположения об однородности существующей продукции? Если бы, наоборот, конкурентная модель строилась на основе выявления предпочтений потребителей, однородность продукции могла бы стать одним – но только одним – из возможных конкурентных исходов. Другие возможные исходы основывались бы на различной степени дифференциации продукции, поддерживаемой добровольными предпочтениями, которые демонстрируют потребители. Если признать, что дифференцированные продукты имеют субъективную ценность, за которую покупатели согласны платить, то совершенную конкуренцию с однородной продукцией нельзя считать единственно оптимальной или эффективной.

Серьезной аналитической ошибкой является принятие процесса конкуренции на рынке за монополию. Ошибочным также является отождествление простой максимизации прибыли отдельными фирмами (в равновесии) с реальной конкуренцией в бизнесе. Так, связь нулевой экономической прибыли с эффективным распределением ресурсов или, наоборот, полного отсутствия ценовой политики с конкурентным поведением является совершенно условной: фирмы, принимающие цены как заданные, не более конкурентны, чем фирмы, устанавливающие цены. Если конкуренция определяется динамически, то возможными и желательными являются самые разные стратегии установления цен и максимизации прибыли. Не следует также ожидать, что реальное состояние отрасли придет к долгосрочному равновесию (если бы только мы могли ждать достаточно долго); долгосрочные равновесия в нашем мире не встречаются. Короче говоря, при формировании государственной политики необходимо отказаться от каждого из аспектов модели совершенной конкуренции. В отличие от распространенного мнения, эта модель не только бесполезна и не обладает прогностическими возможностями, но и ведет к ложным ожиданиям в отношении предпочтительной для общества структуры рынков и деятельности компаний. Последствия ее использования в качестве стандарта для антимонопольной политики при определении степени конкуренции или монопольной власти ничем не отличаются от катастрофы.

Теперь обратимся напрямую к анализу модели благосостояния, описанной выше в этой главе. Следует напомнить, что в этой модели неэффективность распределения ресурсов соотносится с некими объективно определенными «конкурентными» ценой и объемом выпуска. Но если совершенная конкуренция одновременно является логически невозможной и неоптимальной, то стандарт эффективности для измерения потерь благосостояния исчезает. Если все компании на открытых рынках столкнутся с наклонными функциями спроса, то цена отклонится от предельных издержек, а объем выпуска будет ограничен. Далее, даже если бы данное «ограничение» производства имело смысл, то почему более высокие цены и прибыль не привлекают компании на рынок, не приводят к повышению объемов производства и снижению цен? Почему в отсутствие государственных ограничений на объем производства «треугольник чистых потерь» не исчезает в результате конкуренции?

Более того, в стандартных моделях благосостояния предполагается, что издержки и выгоды представляют собой объективно измеримые факторы. Однако со строгой теоретической точки зрения понятие объективных совокупных издержек и выгод для общества в целом является серьезным заблуждением. Издержки не только трудно точно определить и измерить в бухгалтерском учете. Строго теоретическое понимание издержек и прибыли заключается в их исключительно личностной и субъективной природе {51} . Издержки какой-либо деятельности – это субъективные значения, присваиваемые экономическим агентом альтернативным возможностям, от которых он отказывается в момент принятия решения. Такая субъективная величина никогда не может быть известна внешнему наблюдателю и поэтому не может быть объективным образом агрегирована для общества в целом.

Если общественные издержки и выгоды нельзя измерить или агрегировать, то заявленная роль неоклассических моделей в обосновании рациональной антимонопольной политики оказывается под вопросом. Как можно показать общественную неэффективность, например, «ограничивающих» соглашений между компаниями, когда выгоды и потери, связанные с такими соглашениями, в принципе невозможно обнаружить, подсчитать или сопоставить? Как мы узнаем, что картельные цены ущемляют потребителей или «общество»? Как мы можем сравнить пользу, получаемую обществом, до и после создания картеля или монополии? И как мы теперь можем заявлять, что определенные формы неценовой конкуренции не соответствуют общественным интересам? Похоже, даже самая лучшая и наиболее обоснованная неоклассическая теория погрязла в серьезных методологических противоречиях.

Совершенно иная концепция экономической эффективности и распределения ресурсов может быть выработана на основе строго субъективистского подхода к издержкам и полезности. Этот подход предполагает, что действия отдельных индивидов целенаправленны и сосредоточены на достижении поставленных целей путем применения схем (планов) использования ресурсов, соответствующих этим целям. Если привлеченные для выполнения намеченных задач средства соответствуют целям, то говорят, что эти средства или планы используются эффективно.

Эффективное достижение целей в контексте социума требует, чтобы конкретный запланированный вид деятельности был скоординирован с запланированной деятельностью других участников рынка. Такая координация не является автоматической в условиях разделения труда и ограниченной доступности точной информации, поэтому неизбежно возникают взаимно несовместимые планы. Если бы участники рынка владели полной информацией о нем, то все планы были бы полностью скоординированными, а рынки стали бы эффективными по определению. Но предположить наличие полной информации – значит исключить из рассмотрения проблему общественной эффективности. Вопрос заключается не в том, как будут распределены ресурсы, если каждый будет иметь полную информацию. Проблема состоит в понимании процессов, благодаря которым генерируется, передается и используется более точная информация, что, в свою очередь, дает возможность наилучшим образом обеспечить координацию планов.