Надо отметить, что в этот период в сфере использования нефти происходят некоторые изменения. Начиная с конца XIX в. керосиновое освещение начало очень медленно, шаг за шагом, отступать перед освещением электрическим. Это был процесс весьма неспешный (а в России – особенно), но – постоянный. Следует учитывать, что на тот момент практически вся нефтепереработка сводилась к выработке керосина. Хотя впервые масло из нефти инженер Рогозин получил ещё в 1875 г. [121] , промышленное производство смазочных масел начало развиваться в Баку лишь во второй половине 1880-х годов [122] , что же касается прочих нефтепродуктов, то они и вовсе рассматривались преимущественно как бесполезные отходы [123] . Позволим себе процитировать мнение российского экономиста тех лет: «Остатки [124] сжигались вместе с более лёгкими против керосина погонами, главным образом, на месте же. Как топливо, вывоз их для той же цели ограничивался несколькими тысячами тонн почти исключительно на Волгу для обслуживания пароходства, точно также незначителен был и вывоз сырой нефти, не превосходя нескольких тысяч тонн в год» [125] . С другой стороны, практически синхронно, начинает расти спрос на бензин, так как рост производства автомобилей, а затем и аэропланов, стимулировал потребление топлива для двигателей внутреннего сгорания. Но наибольший спрос внезапно возник на мазут, который до того рассматривался как отход керосинового производства. Мазут, как топливо, в отличие от керосина, не отягчённое непомерным акцизом и весьма удобное с точки зрения его применения и транспортировки, властно вышел на первый план. По мнению видного исследователя российской нефтяной промышленности А. Иголкина, в этот период «бакинская нефтяная промышленность стала не керосиновой, а мазутной [126] ». Уже в 1920-е годы при подготовке своей титанической работы по анализу российской промышленности рубежа XIX–XX веков Л. Б. Кафенгауз писал: «С конца 80-х годов и в течение всего следующего десятилетия наша нефтяная промышленность постепенно ослабляет свой «керосиновый» характер и становится топливной по преимуществу [127] ». Таким образом, спрос на отдельные виды нефтепродуктов менялся, но в целом по нефтепромышленности – рос.

Уже к 1898 г. по объёму добычи нефти Апшерон обогнал США и занял первое место в мире, а в 1901 г. на Баку приходилось более половины мировой добычи нефти [128] .

Добыча нефти в Бакинском нефтепромышленном районе в 1885–1901 гг. (тыс. т) [129]

Как видно из таблицы, рост нефтедобычи в конце XIX в. был практически ежегодным. При этом на протяжении всей четвёртой четверти XIX века удельный вес апшеронской нефти в суммарной нефтедобыче Российской империи составлял поистине львиную долю. Однако экономический кризис, обрушившийся на Россию в 1901 г. и продлившийся по большому счёту до 1908 г., привёл к резкому снижению добычи нефти из-за спада платёжеспособного спроса на внутреннем рынке. Даже в 1903 г. 45 % нефтяных скважин Апшерона простаивало [130] . О масштабах спада спроса на нефтяное топливо (а как мы говорили выше, к началу XX века именно топливный сегмент вышел в российской нефтяной промышленности на первый план) позволяют судить цифры потребления нефтяного топлива в Российской империи в последний предкризисный год и к концу кризиса.

Потребление нефтяного топлива в Российской империи в годы экономического кризиса 1901–1908 гг. (тыс. тонн) [131]

Очевидно, что даже некоторый рост потребления нефтяного топлива железными дорогами не мог компенсировать общего спада спроса на мазут и другие виды топлива, производимого из нефти. В свою очередь, снижение спроса естественным образом влекло за собой и спад добычи.

Добыча нефти в Бакинском нефтепромышленном районе в 1901–1908 гг. (тыс. т) [132]

Из таблицы видно, что собственно кризис 1901-1902 годов нефтяники Баку пережили относительно безболезненно. Однако революционные события 1905 г., сопровождавшиеся крупномасштабными погромами нефтепромыслов, существенно подкосили нефтяную индустрию Апшерона, а с ней – и всю «нефтянку» Российской империи. В течение последних 10 дней августа 1905 г. в Баку было сожжено 57 % всех работавших скважин, и 81 % – находившихся в процессе бурения [133] . Суммарный объём убытков составил не менее 40 млн рублей. Хотя правительство приняло решение оказать помощь пострадавшим нефтепромышленникам выдачей ссуд, объём этой помощи был официально ограничен суммой в 20 млн руб., а фактически ссуд было выдано лишь на 13 млн рублей [134] . Всё это, безусловно, оказало на апшеронскую нефтепромышленность мощное депрессивное воздействие. Ситуация изменилась лишь с 1909 года. В это время (вплоть до начала Первой Мировой войны) Россия вступает в период экономического подъёма, обусловленного сочетанием, с одной стороны, целой череды исключительно урожайных лет, а с другой – удачными конъюнктурами цен на зерно на международных рынках в эти годы. Общий рост экономики, в свою очередь, вызвал повышение спроса на топливо и способствовал оздоровлению ситуации в нефтяной отрасли.

Добыча нефти в Бакинском нефтепромышленном районе в 1908–1913 гг. (тыс. т) [135]

Анализ вышеприведённой таблицы позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, хотя удельный вес апшеронской нефти в общей нефтедобыче на территории Российской империи снижался, даже в 1913 г. на Бакинский нефтедобывающий район всё ещё приходилось свыше 80 % всей российской нефти. Баку по-прежнему сохраняло статус «нефтяного сердца империи». Во-вторых, кризис российской «нефтянки» был преодолён преимущественно за счёт новых нефтедобывающих регионов. А вот на Апшероне дела не радовали – после некоторого роста в 1909 г. в дальнейшем объёмы нефтедобычи преимущественно снижались, и на 1913 г. они были ниже, чем в кризисном 1908 году. То есть, по сути, для нефтяной промышленности Баку кризис всё ещё продолжался. С другой стороны, это всё были пусть досадные затруднения, но – затруднения региона, ведущая роль которого в мировой нефтедобыче никем не оспаривалась. На 1913 год Бакинский нефтепромышленный район уступал по масштабам нефтедобычи лишь совокупной добыче всех США, но существенно опережал все остальные центры нефтедобычи (Мексика, Румыния, Иран и др.) [136] . Кроме того, следует отметить, что к началу Первой Мировой войны нефть уже в полной мере приобрела статус стратегического ресурса. Хотя автомобильный транспорт и авиация ещё не стали решающей силой на поле боя, их значение неуклонно росло. Но, самое главное, к этому моменту окончательно стало ясно, что основу флотов всех великих держав составляют корабли с турбинными двигателями. Всё это резко повышало значение нефти и производимого из неё топлива, особенно – в свете надвигавшейся на Европу войны, которая вскоре получила название Первой Мировой.

Одним из важнейших факторов, ограничивавших поступательное развитие нефтедобывающей индустрии, была доставка нефти до железной дороги. Лишь строительство первого нефтепровода в России в 1878 г. позволило в определённой мере разрешить эту проблему [137] . Впоследствии через всё Закавказье был проложен уникальный керосинопровод Баку – Батум. Кроме того, большое значение для интенсификации нефтедобычи сыграло открытие железных дорог Батум – Тифлис – Баку и Карс – Александрополь – Тифлис в 1883 и 1899 годах соответственно [138] . Хотя протяжённость железнодорожной сети региона на тот момент была невелика и составляла в 1900 г. после завершения железнодорожной ветки Дербент – Баладжары всего 746 км. [139] , главным железнодорожным узлом Закавказья, имевшем ключевое значение для всей логистики края, был, безусловно, Баку [140] . Ещё больше интенсифицировался вывоз апшеронской нефти железнодорожным транспортом после внедрения на железных дорогах наливных цистерн. По образному выражению историка, сочетание нефтепромыслов и экспорта нефти по железным дорогам привело к развитию капитализма «вширь» и «вглубь» [141] . Постепенно значение перевозок нефти переросло узко-региональные рамки Закавказья и приобрело всероссийское значение. В 1884 г. Закавказская железная дорога перевезла в бочках и цистернах 5,6 млн пудов нефти и продуктов нефтепереработки [142] . Однако уже в 1890 г. железные дороги Российской империи перевезли 116 млн пуд. нефтяных грузов (что составило 5,9 % всех грузов, перевезённых в тот год российскими железными дорогами), причём на Закавказскую железную дорогу из этого нефтяного изобилия пришлось лишь 62 млн пуд. – нефть и нефтепродукты на глазах приобретали характер товара общероссийского значения. В дальнейшем перевозка нефтяных грузов железнодорожным транспортом только нарастала: в 1891 г. она составила 122, а в 1900 – уже 340 млн пудов [143] .

Другим видом транспорта, развитие которого оказалось неразрывно связано с ростом нефтедобычи на Апшероне, стал транспорт водный – морской и речной. Использование водной магистрали «Каспий – Волга» позволяло относительно дёшево доставлять нефть и продукты её переработки в центральные регионы России. Первоначально керосин перевозили, как и прочие жидкие грузы, в бочках. Однако уже в 1877 г. на Каспии появился первый наливной пароход – «Зороастр», построенный по заказу Нобелей на заводе «Мотала Версктад» в Швеции. Этот паровой танкер курсировал между Баку и Астраханью, иногда поднимаясь по Волге даже до Царицына. В дальнейшем танкерный флот российских предпринимателей рос весьма активно. К 1885 г. только Нобели владели флотом в 17 танкеров, причём два из них занимались перевозками нефти на Балтийском море, а к 1907 г. на Каспии эксплуатировалось уже 129 паровых танкеров [144]

Конец ознакомительного фрагмента.