— Лиза, а давай с тобой запишемся в этот кружок танцев. У Демонов обе зазнобы туда хотят, им нравится, все парней хотят с собой затащить.

— Если только вместе и ты будешь со мной танцевать. Иначе, я просто сгорю со стыда со своей неуклюжестью, пока научусь.

— Конечно, я буду твоим партнером по танцам. Из нас выйдет хорошая пара, вот увидишь!

За Тимом я бы пошла везде, не только в танцевальный кружок. Он стал для меня тем, чего никогда не было в моей жизни. Старшим братом, опекуном, защитником, к которому я тянулась, со всей нежностью, нерастраченными запасами любви и благодарности к более сильному, и такому родному, кем Тим не мог мне быть по крови. Но стал по желанию, по велению души, по зову сердца. Без его каждодневного присутствия, я уже не могла представить своей жизни, которая открылась совсем с другой стороны. Где светило солнышко, росла трава и деревья, а постылые казенные стены детдома не так давили на психику, и в них можно было жить, а не только тоскливо, обреченно выживать.

Тим стал моим путеводным огоньком, который не обжигал, а лишь ласково обогревал, маня за собой из серости будней. И я шла за ним ведомой, как ниточка за иголочкой, не задумываясь, почему из этой неразлучной троицы ребятя безоговорочно выбрала своим кумиром именно его. Может, это было началом влюбленности, ведь я вступала в тот период, когда мальчики начинают играть определенную роль в жизни каждой девушки, но пока совсем не задумывалась об этой стороне, мне и так было хорошо, свободно общаться с Тимом. Даже чтение отошло на задний план, потому что каждую минуту, я старалась быть к ребятам ближе. И не всегда мое присутствие в компании ребят нравилось другим.

Однажды я шла по коридору, когда дорогу мне уверенно заступили три девчонки из новеньких. Тех, с которыми не общалась, но видела среди воспитанников.

— Эй, ты, подожди.

Окружили меня со всех сторон и принялись демонстративно разглядывать. А я их, все больше удивляясь вызывающему виду в одежде и обилию косметики на лицах. Нет, мне не нравится, слишком ярко и много, да и возраста добавляет, а зачем? Пошлость какая-то!

Но я уже не была той забитой малышкой, что сжималась под презрительными взглядами, прекрасно понимая, к чему может привести такое начало разговора. Полгода рядом с ребятами придало мне храбрости, да и сейчас они были недалеко, в холле, где смотрели телевизор, ожидая меня. Стоит крикнуть, и они будут рядом. Поэтому ответила трем нахалкам таким же насмешливым взглядом.

— Что надо, девочки? Я спешу!

— Ты и есть та самая Тимурова девица? — с презрением в хриплом голосе поинтересовалась одна из них. Видимо, она была заводилой в этой группе, а остальные явно ее шестерками. Слишком раскрашенная, наглая и напористая. Если бы ее отмыть от грима и уложить темные волосы в другую прическу, то она, наверное, была бы очень хорошенькой с ее точеной фигуркой.

— Я слушаю.

— И что он мог в тебе найти, хотела бы я знать? — продолжила брюнетка.

При этом она так выразительно разглядывала мою фигуру, что я сразу вспомнила о ее несовершенстве и почувствовала себя очень неуютно. Удар болезненно достиг цели, возразить было нечего, и я промолчала, ожидая продолжения и понимая, что оно непременно будет.

— Ты же понимаешь, что мы все близко знакомы с ребятами? Нас не устраивает твое присутствие, Тимур будет мой. А девчонкам нравятся близнецы, так что не мешайся под ногами. Иначе пожалеешь.

И она так многозначительно закатила глаза в предвкушении будущей расправы.

Интересно, она не боится, что ресницы отклеятся от резких взлетов? При таком количестве краски каждый взмах опасен, а уж движения… чреваты последствиями. Или хотела меня позлить?

— С парнями знакомы многие и что? А они знают о ваших желаниях быть их девушками? Что-то ничего такого я не слышала, может, пропустила? Так мы сейчас все и узнаем лично от них.

Я с тайным удовлетворением смотрела, как растерялись эти нахалки, но ненадолго.

— Ленка уже целовалась с Антоном, а как Тимур нежен, ты и сама знаешь — томно протянула брюнетка и легко провела пальчиком по шее к пышной груди, словно показав, где именно ее ласкали.

А меня бyдто с разбегу кулаком ударили под дых так, что дышать стало невозможно. Я начала задыхаться, словно рыба, выброшенная из воды на берег. Неужели слова этой девчонки правдивы? Как он мог так поступить со мной? Было обидно, просто безумно обидно. До слез практически. Но я не плакала, я давно приучила себя не плакать. Боль, она ведь не только физическая бывает, душевная тоже болит, вот как сейчас, нестерпимо. И неизвестно, какая хуже, та, которая разрывает тело, или вгрызающаяся в душу. Медленно отступила от победно заулыбавшихся стерв. Они все же смогли меня достать и ранить оружием, от которого я не готова была защищаться. Прикусила кулак, чтобы загнать в горло рвущийся крик, автоматически шагая в противоположную сторону от того места, где меня ждали ребята. Мне сейчас нужна передышка, а значит беги, Лизка, беги и прячься от всех привычным способом. Тусклая серая ничтожная мышь, посмевшая выползти из темной норки на свет и решившая, что сможет жить под ярким солнышком. А солнце не только греет своими лучами, оно ими до волдырей обжечь может, так, что потом в норке шкурку долго залечивать придется.

Эх, лахудра безродная, что ты о себе возомнила? Нарисовала мечты яркими красками, забыв, кем ты являешься рядом с этими красавчиками? Забыла, что совсем недавно, твое присутствие среди детдомовцев никому не было нужно, а многим даже противно, вот и старались избавиться, как могли. Никогда курица не станет парой орлу, только едой, да и то, если он посчитает ее пригодной для этой цели.

Сзади послышались торопливые шаги, и на плечо мне опустилась чья-то рука. Ну что еще нужно этим гадинам от меня, я и так еле владею собой?