Подбитые валились и в лес и на летное поле. Тут костер, там обломки. На них натыкались идущие на посадку. Капотировали. Разбивались. Два фашиста в панике столкнулись в воздухе. Иные бросились наутек, но без горючего далеко не улетели.

– Попались, которые кусались!
– шутили потом участники замечательного побоища.

Набили бы наши больше, если бы не Николенко. Двоим нашим истребителям пришлось связать боем фашистских дежурных, которые его сбили. Только четыре истребителя из восьми действовали в полную силу.

И попало же Николенко во время разбора боевого вылета вечером того же дня! Критиковали его жестоко, хотя и заочно...

А наутро его ведомого, молодого летчика Иванова, выбросившегося с парашютом, опаленного, поцарапанного, вывезли из тыла партизаны. И сообщили, что второй летчик сгорел вместе с самолетом.

Сняли шлемы летчики, обнажили головы.

– Сообщить родителям Николенко, что сын их погиб смертью героя...
– приказал командир. И добавил: - Тяжко будет отцу с матерью, а ведь сами виноваты: смелым воспитали его, да только недружным.

Война продолжалась. Много было еще горячих схваток, тяжелых утрат и славных подвигов. А командир никак не мог забыть, что случилось с Николенко. Принимая в полк молодых орлят, полковник всегда рассказывал эту поучительную историю. И темнел лицом. И некоторое время был сердит и неразговорчив. Так сильно разбаливалась в его командирском сердце рана, которую нанес ему молодой летчик своей бессмысленной гибелью.

ПОБЕДНЫЙ БОЙ ТИМУРА ФРУНЗЕ

Когда в полк вместе с новым пополнением прибыл лейтенант Фрунзе, комиссар, представляя его командиру полка, многозначительно произнес:

– Тимур Михайлович - сын Фрунзе!

Подполковник крепко пожал лейтенанту руку.

Тимур быстро взглянул в темное рябоватое лицо. Подполковник Московец - старый истребитель - по виду годился ему в отцы, был медлителен, покладист.

– Я хочу стать настоящим истребителем, - поторопился предупредить Тимур.

– Ну что ж, - сказал Московец.
– Поможем вам не уронить честь отца.

Старый летчик внимательно посмотрел на Фрунзе. Открытый взгляд ясных серых глаз, строгие черты лица, золотоволосая, крепко посаженная голова.

"Орлик, настоящий орлик", - подумалось ему, и на душе стало хорошо при мысли, что его полку выпала честь принять в свои ряды сына прославленного полководца. Подполковник любил молодежь, и ведомым, от которого зависела его жизнь в бою, летал у него самый юный летчик полка - комсомолец Усенко.

Московец был человек по-своему замечательный. Сибиряк, пришедший в авиацию из тайги уже не мальчиком, он казался староватым для истребителя. Но, обладая громадной силой, Пимен Корнеевич, излетав два-три истребительных века, отлично выдерживал все перегрузки при крутых виражах и выводах из пике скоростных машин.

Восемь сбитых вражеских самолетов подкрепляли его командирскую репутацию. Высокий рост, широкие плечи и загорелое лицо невольно внушали уважение. Прибавьте к этому спокойные проницательные глаза - и портрет его будет закончен. Пимен Корнеевич отличался таежной скупостью на слова и на патроны. Стрелял только наверняка, а говорил предельно коротко и четко.

Даже при объяснении боевых заданий он был немногословен, хотя умел с полной ясностью показать каждому летчику его место и роль в предстоящей операции. Для наглядности возьмет прутик, нарисует на снегу строй, порядок, направление и скажет:

– Понятно?

Потом наступит унтом на этот чертежик и, стерев его подошвой, пойдет в свой самолет, чтобы возглавить боевой вылет.

Шла первая военная зима. Частенько нашим истребителям приходилось драться с численно превосходящим противником. И все же летчики Московца всегда выходили победителями. Полк нес мало потерь.

Когда Московца спрашивали о причине этого, он отвечал:

– Правильная тактика.

– Какая?

– Активная.

– В чем же она выражается?

– Нападаем. Инициативу захватываем.

Московец не сразу пустил Фрунзе в бой. Вначале он поручал ему патрулирование собственного аэродрома, когда нужно кружиться, словно на привязи, над одной точкой. Некоторые молодые летчики не любят этого патрулирования, считая его скучным занятием, и требуют "войны", а не "прогулок".

Но лейтенант Фрунзе безропотно нес эту вахту и ни разу не запротестовал, когда его снова и снова назначали "воздушным дневальным".

Тимур летал ведомым. Несколько раз в паре с ним отправлялся сам Московец. Подполковник убедился, что молодой Фрунзе не сидит, уткнувшись в приборы, а уже научился видеть небо и землю. Он крепко держится за ведущим, не отрываясь при всех его неожиданных рывках и поворотах.