И вдруг генерал Мрозовский увидел на груди полковника Грузинова алый бантик.

Генерал побагровел. "Где же замешкался этот прапорщик с его чудо-богатырями!" - подумал он.

А прапорщик Ушаков тут как тут! Беглым шагом по ступеням во главе своей бравой команды.

– Что там у нас?
– спросил он Лукашу.

– Думские приехали. Власть брать.

– А генерал что?

– Караул требует.

– Это мы сейчас!
– подмигнул ему прапорщик Ушаков, поправляя фуражку с красным бантом.
– Караул, за мной!

Топая сапогами и гремя ружьями, костромские земляки Сусанина побежали по мраморным ступеням. Адъютант посторонился, давая им дорогу, и кивнул на группу думцев.

Генерал Мрозовский только было раскрыл рот, чтобы отдать приказ об аресте, как услышал:

– Арестовать!
– И полковник Грузинов указал на Мрозовского.

– Именем революции вы арестованы, господин генерал!
– прокричал Ушаков и, лихо щелкнув каблуками, козырнул.

– П-позвольте!
– пролепетал обескураженный Мрозовкий и, ослабев, рухнул в кресло, закрыл лицо руками и заплакал.

Солдаты, опираясь на ружья, смотрели на плачущего генерала с жестоким любопытством.

– Фенита ля комедия, - непонятно выразился прапорщик Ушаков, закуривая папироску. И хотя он усмехался, пальцы его дрожали.

КРАСНЫЙ СЛОН

Вниз по Тверской огромным кораблем плыл слон. Вел его клоун Дуров. А за слоном с самого Тверского бульвара, со сквериков и садиков малыми лодочками плыли детские колясочки с младенцами, катимые молодыми нянюшками и старыми бабушками, с визгом, свистом, кувырканием бежали мальчишки, степенно шли взрослые. Слон и клоун на улице. Шутка ли! Такое прежде только за деньги показывали, а теперь даром. Вот она, революция!

С появлением слона лица людей смягчались, глаза веселели, все улыбались.

Увидев клоуна Дурова с красным бантом во всю грудь и его знаменитого слона в неимоверно огромной алой попоне, с красным флагом в хоботе, Глаша засмеялась. А толстенный купчина вытащил из кармана красный платок и приветственно замахал. Уж если слон красным стал... Словом, "клоуну Дурову ура!".

Крик купца подхватили и студенты, и гимназистки, и охотнорядские приказчики. Дуров шел невозмутимо, гордо, в ярком блестящем костюме, словно властелин города из какой-то волшебной сказки. Он подвел слона к балкону Городской думы и тонкой тросточкой ударил по его ногам. Слон высоко поднял передние ноги.

Как завороженная глядела Глаша на это представление.

– Наденьте слону валеночки!
– возопил блаженный Тимоня.
– Не томите, не морозьте, какому царю молиться, ироды?!

Слон поднял хобот, покрывая трубным звуком голос нищего. И, словно на его зов, на балкон высыпали господа в шубах, с непокрытыми головами. Снежок присыпал их белым пеплом. Они держали в руках какие-то бумаги. И когда все притихли, люди, стоящие перед Думой, услышали:

– "Его императорское величество, государь Николай Второй, отрекся от престола в пользу брата своего Михаила!.."

– Ну, доцарствовался дурак!
– вздохнул купчина рядом с Глашей.
– Даже у слона терпение лопнуло!

– "Великий князь Михаил Александрович Романов отказался принять престол! Он предоставил решить этот вопрос будущему Учредительному собранию!.." - заорали во все глотки мальчишки-газетчики, появившиеся разом, словно из-под земли.

Толпа бросилась к мальчишкам, вырывая у них газеты. Мальчишки, словно стрелы, пронизывали толпу, и с их появлением на площади началось что-то невероятное. Некоторые люди стали убегать, а другие их догонять.

– Держи!

– Лови!

– Бей!

Это, словно по уговору, стали вылавливать разбегающихся кто куда стражников, жандармов, полицейских...

В этой охоте приняли участие и уличные мальчишки. И конечно, Андрейка. Ну и порезвился он со своими приятелями! Они угадывали жандармов, приставов, околоточных, нарядившихся в солдатские шинели, в чуйки лавочников, длиннополые шубы извозчиков, даже в монашеские рясы и женские одеяния. И торжествовали, когда пойманный держиморда молил: "Пощадите, православные. Не своей волей вас притеснял..."

Жандарм Львович оделся сестрой милосердия, да не успел второпях жандармские сапоги снять. И Андрейка угадал его по шпорам, за которые цеплялась женская юбка.

– Держи-лови Львовича! Вот он, тигра полосатая!
– завопил Андрейка.

Сбежавшиеся на крик рабочие доставили переодетого Тигрыча в участок, где уже распоряжался Гриша Чайник, сменив власть околоточного.

А к Городской думе с веселым громом подкатили пушки. Артиллеристы все были с красными бантами. На гривах коней и сбруях развевались алые ленты.