– Вы много на себя берете, - сказал Ногин.

– Вы взяли на себя больше. Не имея на то никаких прав, свергли законное правительство Керенского.

– Правительство измены!
– воскликнул Ярославский.

– По праву пролетарской революции, - сказал Ногин.
– По требованию народных масс. И мы предлагаем вам: подчинитесь Советскому правительству!

– Оставим споры. Перейдем к делу, - жестко сказал Рябцев.
– В Москве сила на моей стороне. На каждого большевика у меня два юнкерских штыка, усмехнулся он.
– Я предлагаю вам немедленно отправить обратно в казармы вашу большевистскую роту, незаконно введенную в Кремль. Приказывайте отрядам Красной гвардии оставаться для охраны фабрик и заводов. И только! После этого мы сядем за стол переговоров и решим, как выйти из сложившегося положения, чтоб не допустить в Москве кровопролития. Надеюсь, вам все понятно?
– самоуверенно закончил он.

Но его самоуверенность сбил крик вбежавшего вестового:

– Вас идут убивать! Солдаты!

Пробираясь по бушующему Кремлю со свежесмолотым кофе для полковника, Лукаша попал в водоворот стихийного солдатского митинга, который так и взорвался, когда дозорные со стен закричали, что Кремль окружают юнкера. Кто-то подал команду: "Караул, в ружье!" Кто-то приказал сыграть на трубе тревогу. Одни солдаты уже тащили на стены пулеметы, другие занимали места за бойницами, третьи стали спешно рыть окопчики перед воротами, запутывая их колючей проволокой и заваливая дровами, бревнами.

Толпа, ощетинившись штыками, повалила к квартире Рябцева.

У Лукаши ноги подкосились, когда он понял, что этими солдатами сейчас владело одно желание - расправиться с Рябцевым. Как он обогнал солдат, как запер дверь парадного на засов, Лукаша не помнил. И вот он стоит перед полковником и кричит, рассыпая кофе на паркет: "Вас идут убивать! Солдаты!"

Схватив Лукашу за шиворот, полковник, словно щенка, выбросил его в прихожую и захлопнул дверь.

– Ну вот, полюбуйтесь, господа, на разгул солдатской стихии... Вот против чего я восстал.

– Эта стихия сметет вас, - сказал Ярославский.
– Смиритесь, полковник. Уберите ваших юнкеров, раздразнивших солдат.

– Согласен. Я отведу от Кремля юнкеров, вы выведете из стен Кремля роту сто девяносто третьего полка.

– О деталях договоримся за столом переговоров, - сказал Ярославский.

Ногин и Ярославский вышли к солдатам и объяснили, что полковник Рябцев готов подчиниться Советской власти. Юнкерам будет приказано уйти восвояси.

Сопровождаемые до ворот комендантом Кремля, молодым большевиком прапорщиком Берзиным, они уехали.

"НЫТРЫЛИТЕТ"

Когда Иван Васильевич Кучков и Андрейка подошли к расположению артиллерийской бригады, ворота оказались на запоре. В них давно и напрасно стучался двинец Зеленов, посланный уговорить артиллеристов поддержать их своими пушками. Ворота охранялись усиленными нарядами унтеров и старшин под командой офицеров. Солдат видно не было.

– Здесь происходит недоброе, - волновался Зеленов.
– В этой бригаде много кулацких сынков. Недаром в бригаде эсеровское засилье.

– Среди солдат и сочувственные нам найдутся, - успокаивал его Кучков.
– Здесь не одно кулачье, в наводчиках и бывшие рабочие есть. Да и батраков немало.

– Но ведь их раскачать надо, организовать, пока офицерье на свою сторону их не повернуло! Придется лезть через забор.
– Зеленов подобрал полы шинели.

– Не лазь! Подстрелят, - остерег его Кучков.

– В каждом заборе лазейка есть, - подсказал Андрейка.

Иван Васильевич, согнувшись, бросился вдоль забора, щупая и пробуя доски. Зеленов подался в противоположную сторону. Первым обнаружил потайной лаз Андрейка - за помойкой. Хорошо, удобно. В случае, если застукают, помои, мол, выносили.

Патруль заметил посторонних уже у входа в самый большой барак, где шел митинг, попытался было задержать, да поздно. Пришедшие затерялись в массе артиллеристов.

На трибуне ораторствовал поп. Он читал обращение Вселенского святейшего собора к солдатам - не поддаваться антихристам-большевикам, не обагрять свои руки кровью православных.

– А моей кровью обагрять можно?
– крикнул Кучков.

– Ты кто такой?
– уставился на него председатель солдатского комитета.
– Откуда взялся?

– Я ваш дедушка! С неба свалился!
– Иван Васильевич полез на трибуну. Его пытались не пустить, но солдаты закричали: "Дать слово дедушке!"

– Благословите, батюшка!
– отстраняя попа, склонился Кучков.
– Вот видите, и благословения не дает. Значит, я для батюшки и неправославный! Господа офицеры, с которыми он в картишки перекидывается, меня могут и прикончить, пока вы нейтралитет держать будете! На запоры вас заперли, от свежего воздуха затворили. Почему я, революционер пятого года, депутат Московского Совета от пекарей, хлебный дедушка ваш, должен к вам через помойку лазить, а? Ух вы, нейтралы!