Все чего-то ждали. Уралов расхаживал, проверял караулы, нервно покусывал усы.

В заводские ворота вдруг въехала походная кухня, и всех красногвардейцев стали кормить солдатской пищей, как на войне.

Андрейка не растерялся и сумел съесть две порции, после чего залег на обтирочном тряпье в углу цеха и хорошо вздремнул на сытый по-буржуйски желудок.

Разбудил его шепот. Бакланов, Пуканов, Киреев сговаривались пойти добывать оружие. Андрейка подсказал им, где выйти лазейкой, миновав караулы, и за это был взят в компанию.

Ночь пала холодная, туманная, чуть моросило. Огни тускло светились лишь кое-где на перекрестках да у подъездов богатых домов.

Подошли к одному бородачу в тулупе, из-под которого торчал ствол берданки. Только хотели наброситься на него - из темноты Гришка Чайник.

– Жук!
– предостерег Андрейка друзей.

– На булавочке!
– как на пароль отозвался Гриша. И, опознав михельсоновцев, откозырял.

Потом Гриша подошел к дворнику, шепнул ему что-то на ухо, и тот снял с плеча берданку. Гриша осмотрел ее и на вытянутых руках преподнес ребятам.

– Вот так культурнее!
– сказал он назидательно, а дворнику разрешил пойти поспать, сказав, что охрану сегодня будут нести заводские патрули.

Так они обезоружили нескольких охранников, и ни один не подумал сопротивляться.

Берданки были громадные, тяжелые, времен турецкой войны. Можно было бы и еще добыть, но, взглянув на Андрейку, Гриша сказал:

– "Пистолету" нужен пистолет, а не такая бандура. Пошли, ребята! Подкатимся к одному моему знакомому, выпросим для Арбуза игрушку!

Гриша направился к своему дому, где он жил в полуподвале, а над ним занимал квартиру комиссар Временного правительства, уполномоченный Керенского по Замоскворечью.

Оставив ребят во дворе, Гриша легко открыл дверь отмычкой. Комиссар что-то писал, сидя за столом.

– Что за шутки?!
– вскричал уполномоченный, шаря в столе оружие.

– Провалился за бумажки, - помог ему Гриша, извлекая револьвер. Шутки были - шутки кончились.

– Вы с ума сошли?! Мне с минуты на минуту может позвонить сам Александр Федорович Керенский!

– Спите спокойно, не позвонит. В бегах Александр Федорович. И боже вас избавь выходить из дому. Сидите смирно.

– Так это арест? По чьему полномочию?

– Никаких арестов. В Замоскворечье все тихо... Бери, Арбуз, играйся. Взрослым такие штучки ни к чему.
– И Чайник, передав Андрейке браунинг, церемонно откланялся.

– Господи, неужели этот страшный большевик - наш любезный Гриша, который нас охранял, опекал, - прошептала супруга уполномоченного.

– Большевисткий оборотень! Как я раньше не догадался?
– стукнул себя по лбу ее супруг и бросился к окну.

С улицы донесся мерный топот множества шагов. Под покровом ночи куда-то маршировала воинская часть. По четкости шага, по плотности строя, по выправке уполномоченный определил: идут юнкера - оплот и надежда Временного правительства.

– Значит, действительно началось то, к чему так долго готовились. Юнкера идут навести порядок.

– Сюда! Ко мне! На помощь!
– закричал уполномоченный Временного правительства.

Но строй проследовал мимо, и никто не обратил внимания на его крик.

– О боже!
– заломил руки уполномоченный.
– Такое решающее мгновение, а я в таком нелепом положении. Этого история мне не простит!

...Притаившись в подъезде, ребята смотрели на ровные ряды, на четкий шаг, на блеск штыков. Юнкера шли в полном молчании. За каждой ротой везли пулеметы и патроны.

– Юнкера на войну тронулись, - прошептал Арбуз.

– На войну с нами, - проводив их взглядом, сказал Гриша.
– Запомните, ребята, эту ночь, этот час...

Ч а с т ь т р е т ь я

______________________________

ЧАС НАСТАЛ

– Наш час настал!
– сказал Руднев, войдя в кабинет Рябцева.
– Вот телеграмма Керенского, возлагающая на меня бремя власти.

– Час настал несколько раньше, чем мы предполагали. Большевики взяли власть в Петрограде, - встал навстречу городскому голове полковник.

– На зачинщиков бог!
– обидчиво воскликнул Руднев.

– Бог-то бог, да Александр Федорович плох. Где он? Что с ним? Что за телеграмма?

– Несколько странная. Он дал ее, покидая Зимний дворец, не указав, куда поехал...