Тому, кто живет в этом регионе, трудно – несмотря на опасность применения ядерного оружия по случайности или по недоразумению – поверить в реальность угрозы ядерной войны, и не из-за Пакистана, который обычно контролируется армией и рассматривает ядерный арсенал как настоящее оружие, которое может быть применено в войне, а из-за Индии, видящей в своих средствах ядерного сдерживания чисто гипотетический символ, который завоюет ей место в ряду великих держав.

«О нет, о ядерном оружии мы говорить не будем, – сказал невысокий и хрупкий семидесятилетний президент, с гордостью носящий свою знаменитую копну волос. – Хотите печенья?» Мне быстро наскучил разговор о реках, о которых президент не сказал решительно ничего нового, да и в любом случае разговор шел не под запись, поэтому что бы он ни сказал, пользы от этого было немного. Как репортер, я чувствовал, что было бы непростительно не направить разговор на ядерное оружие. Но все мои усилия оказались тщетными.

В следующий раз я увидел президента с довольно большого расстояния на ежегодном параде в честь Дня республики, который празднуется 26 января, в день, когда в 1930 г. Ганди, Неру и другие светочи Индийского национального конгресса впервые назло британцам развернули индийский триколор. Через семьдесят пять лет после этого дня я смотрел на Абдула Калама, сидевшего в президентской ложе в окружении съехавшихся на парад иностранных гостей и прочих знаменитостей.

Грандиозная колонна танков, самолетов, артиллерии, ракет, способных нести ядерные боеголовки, катилась по широкому и длинному проспекту, связывающему президентский дворец с Воротами Индии. «А это, – объявил через громкоговорители слащавый голос, куда более подходящий для демонстрации мод, – ракета «Агни II», способная нести ядерные боеголовки, с радиусом действия до 1500 километров». Мне не было видно, каково выражение лица президента. Думаю, он был счастлив.

Индийский национализм сильно видоизменился со времен, когда Ганди сделал символом рождающейся нации ненасилие и отказ от сотрудничества с колониальными властями. И, безусловно, Ганди остался бы недоволен тем, что Индия создала ядерное оружие, да к тому же называет свои ракеты имена древних индуистских богов: ведь Агни – ведический бог огня. И все же многое в сегодняшней Индии было бы Ганди знакомо. Многое было бы знакомо и Неру, и Амбедкару.

Хотя эта книга не претендует на то, чтобы предсказывать будущее, кое о чем можно догадаться. Большинство индийцев и впредь будут гордиться ядерным статусом своей страны, потому что он доказывает, что они способны на технологические свершения без помощи извне. В отличие от Пакистана, который получил большую часть своих ядерных технологий непосредственно из Китая. Кроме того, ядерный статус дает Индии право чувствовать себя на равных с великими державами; это неуместное, по мнению некоторых индийцев и иностранных критиков, тщеславие не следует путать с агрессивностью. У Индии ни к кому нет претензий, и она не притязает на новые территории, чего нельзя сказать о многих соседствующих с нею странах. Как говорят дипломаты, «Индия – страна статус-кво».

Если попытаться заглянуть немного дальше, то можно сказать, что в следующем поколении Индия станет более сильной в военном и экономическом отношении, и это не ослабит, а, напротив, укрепит международную стабильность. Вынужден согласиться, что сказанное похоже на пророчество, а это ремесло я обычно оставляю Андре, Матери и им подобным. Но каковы бы ни были слабости и недостатки Индии (а в этой книге рассматривается целый ряд наиболее бросающихся в глаза), территориальная экспансия почти заведомо не входит в их число. Другое дело – экспансия духовная.

На раскачку ушло много времени. Но в конце 1990-х годов Индия начала, наконец, строить дороги, по которым можно добраться из пункта А в пункт В быстрее, чем верхом. До этого важнейшей дорогой Индии был Великий Путь (Grand Trunk Road), пересекающий всю страну с севера на юг. Проложенная в позднее Средневековье династией Великих Моголов, достроенная и модернизированная британцами в XIX в., воспетая Редьярдом Киплингом в романе «Ким», эта дорога, как известно, познакомилась с асфальтом только после завоевания независимости. Но это однополосное шоссе, по которому редко удается двигаться быстрее 30 миль в час. Поэтому относительная новизна индийских двухполосных скоростных автострад все еще вызывает изумление. К 2006 г. Индия завершила строительство трехтысячемильной скоростной магистрали «Золотой четырехугольник», связавшей между собой четыре главных города страны: Дели, Мумбаи (прежде известный как Бомбей), Ченнаи (бывший Мадрас) и Колкату (ранее Калькутта) [21] . Средняя скорость на лучших участках этой дороги достигает 60 миль в час.

Для некоторых скоростные дороги стали провозвестниками современной эпохи – скорость, пунктуальность и гигиеничные придорожные туалеты. Для других они представляют собой наглое вторжение в безжалостно рассекаемый ими сонный и бездеятельный мир. Для меня новые дороги открывают увлекательную возможность присмотреться к многоскоростной экономике Индии. Любознательность – а также инстинкт самосохранения – порой приводят меня на тихоходную левую полосу. Один из лучших способов понаблюдать за стремительно развивающейся экономикой состоит в том, чтобы посчитать число марок обгоняющих справа автомобилей. Насчитав 30–40, начинаешь сбиваться со счета. Вначале 1990-х годов, когда Индия только начала смягчать ограничения на импорт и на инвестиции иностранных производителей, можно было насчитать не более шести-семи марок автомобилей. Среди них более 90 % были автомобили «амбассадор», роскошные, но чудовищно неудобные машины колониального периода, на которых до сих пор передвигаются важные персоны, и тесные семейные автомобили «марутисдо» сих пор выпускаемые совместным предприятием компании Suzuki и индийского государства. А сегодня не успеваешь считать обгоняющие тебя «тойоты», «фиаты», «хонды», «форды», «фольксвагены» и «мерседесы», все с тонированными стеклами.

Но никогда не получается ехать с нужной скоростью. Постоянно обнаруживаешь, что прямо по твоей полосе навстречу прут облезлые мотороллеры, велосипеды и даже верблюды, запряженные в телегу, и все эти встречные водители и погонщики пребывают в блаженном безразличии к тому факту, что они нарушают все мыслимые правила дорожного движения и здравого смысла. На двухсотмильной скоростной трассе из Дели в Джайпур, город в соседнем штате Раджастан, мне пришлось дважды останавливаться и пропускать стадо коз. Но даже если забыть о местной фауне, отсутствие порядка на дорогах означает, что, сев за руль, нужно постоянно быть начеку.

Крайности экономики Индии во всей красе являют себя по сторонам скоростных дорог, окруженных сияющими щитами с рекламой мобильных телефонов, плейеров iPod и загородных вилл и сверкающими бензоколонками с мини – супермаркетами и кондиционированным воздухом. За ними и вокруг них раскинулись бескрайние просторы деревенской Индии: запряженные волы пашут землю так же, как три тысячи лет назад, а на фоне бесконечного лоскутного пространства, составленного из полей, засеянных рисом, пшеницей, бобовыми и масличными культурами, чернеют примитивные печи для обжига кирпича. В сельской Индии понемногу крепнут и разрастаются островки механизации и зажиточности. Но это все еще лишь островки. Этот почти непрерывный контраст позволяет наблюдать одновременно две основные опоры экономики Индии начала XXI в.: современный и процветающий сектор услуг, окруженный морем безразличной сельской жизни. Когда вы весело катитесь по дороге, понимая, что у вас есть неплохие шансы вовремя поспеть куда вам нужно, заманчиво думать, что эти две опоры индийской экономики принадлежат разным мирам. Время от времени, кстати говоря, вдоль дороги возникают корпуса сборочных цехов, выпускающих какие-нибудь посудомоечные машины или автоприцепы. Но приметы развивающейся промышленности в Индии встречаются куда реже, чем в соседнем Китае.