– О Галактике давай будем печалиться потом, – предложил Форд. – Дело действительно серьезное. В «Путеводителе» переворот. Его купили.

Теперь вскочил Артур.

– Ах, как серьезно! – возопил он. – Вся твоя издательская деятельность! Всю жизнь мечтал об этом!

– Ты не понимаешь! Это же совершенно новый «Путеводитель»!

– Ах-ах! – не унимался Артур. – Ишь ты, поди-ка! Я весь дрожу от нетерпения! Мне не хватает теперь только узнать, в каких самых шикарных космопортах звездной системы, о которой я сроду не слышал, комфортнее всего дурью маяться!

Форд сузил глаза:

– Это что, и есть то, что у вас называется сарказмом, да?

– А знаешь, – согласился Артур, – это он самый и есть. Где-то за подкладкой моей манеры изъясняться, должно быть, и впрямь дрыхнет маленькая чокнутая зверюшка по имени «сарказм»… Послушай, Форд, у меня была просто кошмарная ночь! Будь так добр, прими это в расчет в следующий раз, когда тебе захочется обсуждать со мной всякие мелкие подробности твоих дел на работе!

– Ладно, отдыхай, – кивнул Форд. – Мне надо подумать.

– И о чем это тебе надо подумать? Кой черт, может, нам лучше сесть на камешек и побдымбдымкать губами немного? А может, лучше попрыгать пару минут? Я больше не могу думать, не могу планировать свои поступки. Ты можешь, конечно, сказать, что я только и делаю, что стою здесь и ору…

– И в мыслях не держал.

– Но я же именно это и делаю! К чему это я? Мы исходим из того, что каждый раз, делая что-то, знаем, каковы будут последствия, то есть в большей или меньшей степени планируем их. Но это же до дикости, до безумия, до полного офигения неверно!

– Совершенно с тобой согласен.

– Спасибо, – сказал Артур, усаживаясь на камень. – Так все-таки о чем тебе надо подумать?

– О реверсивной темпоральной технике.

Артур, уронив голову на грудь, тихо замотал ею из стороны в сторону.

– Ну скажи, – простонал он, – могу я каким-либо человеческим образом оградить себя от всех этих твоих временных реверсивных фигняций?

– Нет, – ответил Форд. – Нет, ибо в это вляпалась твоя дочь, и это дьявольски серьезно. Вопрос жизни и смерти.

Повисла тишина, нарушаемая только отдаленными раскатами грома.

– Ладно, – сдался Артур. – Рассказывай.

– Я выбросился из окна небоскреба.

Эта новость почему-то взбодрила Артура.

– Да? – воскликнул он. – Так почему бы тебе не проделать это еще раз?

– Я и так два раза выбрасывался.

– Гм, – разочарованно протянул Артур. – И ясное дело, ничего хорошего из этого не вышло?

– В первый раз мне удалось спастись благодаря самому поразительному и – говорю это совершенно искренне – волшебному сочетанию изощренно быстрого мышления, изобретательности, везения и самопожертвования.

– И в чем заключалось это самопожертвование?

– Я выбросил половину лучшей и, сдается мне, невосполнимой пары ботинок.

– При чем здесь самопожертвование?

– Ботинки были мои, – печально вздохнул Форд.

– Похоже, у нас с тобой разные системы ценностей.

– Значит, моя лучше.

– Значит, согласно твоей… ладно, черт с ним. Получается, ты спасся один раз, пошел и выбросился из окна по новой? Только, пожалуйста, не говори мне, зачем ты это сделал. Расскажи лучше, раз уж на то пошло, что из этого получилось.

– Я упал прямо в открытый люк пролетавшего мимо реактивного флайера. Его пилот по ошибке нажал кнопку катапультирования, когда хотел поменять компакт-диски на стереосистеме. Если честно, даже я не считаю, что с моей стороны это было особенно умно.

– Ох, не знаю, – устало сказал Артур. – Я так подозреваю, ты предыдущей ночью залез в его флайер и перетасовал все его диски.

– Нет. Я тут ни при чем, – сказал Форд.

– Я просто так, для информации спросил.

– Я этого не делал. Это сделал КТО-ТО ДРУГОЙ. Вот в чем вся загвоздка. Можно проследить всю цепочку, все ответвления событий и совпадений назад по времени. Оказалось, все это сделал новый «Путеводитель». Ну, который птица.

– Какая еще птица?

– Так ты ее не видел?

– Нет.

– Жуткая тварь. Махонькая такая смерть с крылышками. Хороша собой, сладко поет, волнами и излучениями ворочает, как хочет.

– Что это значит?

– Реверсивная темпоральная техника.