Шрифт:
— Да сидит там, — Арис махнул рукой в сторону моря, — на волны смотрит. Кажется, всю ночь уже сидит. Нормальные люди такого не делают. А вот если чувствительные…
— Мы не люди, — привычно напомнил Йен и уверенно двинулся к берегу.
Глава 5. Быть собой
Аэ стояла в лодке и слушала ветер. Тот шептал о многом и о многих, тот вел суда и поднимал волны, носился над равнинами, грохотал с лавинами в горах, вяз в гуще лесных ветвей, сносил крыши и шептал сказки спящим младенцам, пел, выл, рычал. Но всё это было далеко.
С Аэ он говорил. И она — слушала.
Она искала в рассказах ветра то существо, но чем больше искала, тем лучше понимала: того существа больше нет. И отчего-то было жаль, странно жаль, не просто потому что ей теперь не помогут — было жаль его. В нем было что-то, что не давало забыть о нем все это время. Не чуждая и темная сила, не бесцветные, словно мертвые, глаза — что-то внутри, под силой, под взглядом. Быть может, ей просто показалось. В конце концов, она видела его всего несколько мгновений. Но за эти мгновения что-то случилось.
А когда схлынули гнев и страх, когда ушла ненависть и боль, осталась не пустота: осталось воспоминание. И его голос.
Осталось имя: Нивен.
Нет смысла врать себе, сейчас, наедине со сверкающим в лучах Ирхана, бесконечным и изначальным Мирдэном. Может, она отправилась за ним не только для того, чтобы попросить о помощи. Может, она просто нашла повод дать ему больше нескольких мгновений? Просто чтобы понять, что там было, под взглядом, что случилось с ней.
Но как теперь понять, когда ветер, облетевший уже весь Н’ваго, все соседние острова, побывавший на кораблях и в подземельях, говорит ей: той темной силы больше нет.
— Нивен, — прошептала она, впервые произнесла вслух, и почему-то было трудно: одно дело вспоминать его имя, другое — говорить, пусть даже шепотом, пусть даже ветру. Но имя прозвучало. Перестало быть запретным. И Аэ повторила громче, тверже. — Нивен.
Ветер тонкими струйками взвился рядом, потрепал волосы, метнулся прочь, подхватив имя.
И тут же принес эхо.
Темной силы не было, но имя — звучало.
По всему Н’ваго и за его пределами. И совсем недавно — над сверкающими волнами.
Аэйлар вслушалась в шепот.
И зашептала в ответ сама.
Змейки-струйки подхватили лодку, помчали вперед.
Тяжелые ветра подняли валы по сторонам — погнали в стороны, расчистили дорогу.
Ветер теперь молчал, но Аэ казалось, над Мирдэном всё ещё носится невесомое звенящее эхо и повторяет имя.
***
Нивен всматривался в воду. Он будто бы слышал что-то, что-то на грани яви и сна, что-то, отчего пустота внутри истончалась, становилась еще прозрачнее. А потом всё оборвалось — сзади оглушительно прошуршал песок.
Йен.
— Я что-то чувствую… — начал Нивен, не оборачиваясь.
— Вот! — почему-то гордо заявил Йен. — Я ж говорил — чувствительный.
“Опять с собой разговаривает?” — мысленно хмыкнул Нивен.
— Как будто… я что-то забыл, — продолжил он. — У тебя бывает?
— Это мы сейчас учитываем, что я забыл почти всё, и вспоминают по кускам и во сне? — уточнил Йен.
— У меня бывает, — прозвучал голос Ариса, и Нивен медленно развернулся.
Ариса он не услышал. То ли тот бесшумно ходил и ничем не пах, то ли Нивен слишком увлекся новым ощущением, рожденным слишком долгим сидением у вод Мирдэна. Арис стоял поодаль, всё такой же цветастый и взъерошенный, будто спросонья, и осторожно выглядывал из-за спины Йена. Нивен смерил его долгим взглядом, потом пристально уставился Йену в глаза и вопросительно изогнул бровь.
— Просился гулять, — пожал плечами Йен.
— Не надо, — качнул головой Нивен, легко поднялся и бросил Арису. — Иди домой.