С конца XII в. Русь разделилась. Северо-восточная и юго-западная её части зажили каждая своей жизнью. К концу XVI в. юго-западные русские земли оказались под властью Польши. Православный малороссийский народ зачастую в самом буквальном смысле становился собственностью католической шляхты. И если бесправные и теснимые католиками горожане в любой миг могли остаться без работы и куска хлеба, то крестьяне, захваченные вместе с землёй, и вовсе оказывались в панской юрисдикции. Так что пан с полным основанием имел право выносить хлопу смертный приговор. Нечего и говорить, что кроме ненависти православный народ малороссийский ничего не испытывал к шляхте.

Но помимо крестьян и мещан, как мы уже установили, на Украйне существовало казачество. Явление в высшей степени романтизированное и мифологизированное. Отчасти благодаря Н.В. Гоголю, отчасти – историкам, причём самых разнообразных направлений. Казаков принято изображать борцами за идеалы. По одной версии, они только и думают, как бы поскорее воссоединиться с единоверцами и присягнуть московскому царю. По другой – борются как раз-таки против московского царя за независимость «Казацкой державы». Но есть и третья точка зрения на роль и сущность казачества.

И В.О. Ключевский, и Н.И. Ульянов, и целый ряд других историков пишут о казачестве как о силе дикой, стихийной, наклонной, прежде всего, к анархии. Ни о какой организованности в их рядах не было и речи. Выбранного гетмана, в случае несогласия, могли убить. Предательство или измена – вообще составляли казацкий стиль жизни. До печально известного гетмана Мазепы, Москву, например, предавали и гетманы Хмельницкие, и Выговские, и Брюховецкий, и Дорошенко. Благодаря этим гетманским изменам, мнение о малороссах как о предателях распространилось так далеко, что даже заезжих торговцев-хохлов в приграничных с Украйной городах русские называли не иначе как «изменники». Что, к слову сказать, не приветствовали в Москве. Как, впрочем, и любые другие обиды по отношению к малороссам. При Петре I даже запрещалось попрекать малороссиян именем Мазепы.

«Казакование, – пишет Н.И. Ульянов, – было особым методом добывания средств к жизни». И метод этот известен – насилие, грабёж, разбой. Причём грабили не только басурман, но и своих же мещан, и православных соседей-москалей. Не брезговали казаки и продажей единоверцев в рабство магометанам. Вот почему представлять казачество борцами за веру как-то несколько опрометчиво.

В XVI–XVII вв. нравственный мир человека Восточной Европы, по утверждению В.О. Ключевского, основывался на двух китах – Отечестве и Отечественном Боге. Но условия и стиль жизни казачества оказывались таковы, что казак не знал ни Отечества, ни веры. Кочевая жизнь, завязанная исключительно на грабительских походах, постоянное противостояние с властью, национальная пестрота Сечи – как здесь разобраться, где Отечество, где родная вера? То, что казаки жгли и грабили русские храмы – факт бесспорный, свидетельствующий, что ни о каких нежных чувствах казака к православной вере не может быть и речи.

Н.В. Гоголь – великий писатель. Но созданный им Тарас Бульба ничуть не более реалистичен, чем Вий. И уж если принять на веру, что действительные запорожцы только и делали, что сражались за «русское братство-товариство», то стоит, пожалуй, согласиться, что «в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, все ведьмы».

Казаки шли в услужение к тому, кто мог заплатить: к немцам против турок, к русским против поляков, к шведам против русских. В самом конце XVI в. казаки уже присягали на подданство московскому Государю, но вскоре, видимо, о том забыли.

Брестская уния 1596 г. поспособствовала появлению на Украйне православной оппозиции, ударной силой которой стало казачество. Но опять же: можно говорить, что идея борьбы за что-то хорошее оправдывает грабёж и разорение пана-католика. Но не нужно торопиться с утверждением, что в казацких головах вызрело национально-религиозное чувство. И что это чувство подвигнуло вчерашних кочевников и грабителей на борьбу за веру и Отечество.

Стоит, кстати, лишний раз отметить, что ни о каких украинцах, якобы прародителях человечества, никто в ту пору не знал. И народ малороссийский, и казаки – к ужасу современной украинской историографии – называли себя русскими. «Единовладным самодержцем русским» величал себя и Богдан Хмельницкий, после того как, одержав несколько побед над панами, оказался хозяином практически всей Малороссии. Ставший во главе казацкого восстания 1648 г., гетман отнюдь не был сознательным и целеустремлённым борцом за русское единство. Разогнав панов, он и сам испугался того, что сделал и не очень-то представлял, что следует делать дальше. С Речью Посполитой разрывать он не собирался. Но малороссийский народ, как пишет Н.И. Ульянов, не желал ни о чём слышать, кроме присоединения к Москве. В самой же Москве с воссоединением не торопились, отвечая на призывы Хмельницкого весьма уклончиво. Ведь воссоединение сулило и множество хлопот, и неприятные объяснения с поляками. К тому же памятны были и казаки, посетившие Москву в составе «делегации» Сапеги и Лисовского.

Ни о каком таком «русском единстве» Хмельницкий не помышлял. Ему нужна была помощь московского царя в наступлении на Польшу. Но помощь не шла. И тогда гетман даже стал грозить Москве разорением, пообещав привести крымских татар, а не то и замириться против царя с ляхами. В отличие от казаков, православный народ Украйны уповал на московского царя как на освободителя от польско-католического гнёта, как на защитника веры и Церкви. Можно утверждать, что оседлые, живущие своим трудом малороссияне вполне осознанно искали единства с соседями-единоверцами, видя в том для себя залог нормальной, спокойной жизни.

Между тем в казацкой среде шли волнения. Сами восстания казаков XVII в. связаны с наступлением польских правителей на вольницу. Был учреждён реестр, куда вписывалось ограниченное число казаков, получавших от правительства жалование. Не вошедшим в реестр предписывалось вернуться в панскую неволю, что, конечно же, не могло понравиться вкусившим сечевой жизни. Нереестровые, или низовые, казаки отправлялись не к пану, а в Запорожье, откуда и поднимали восстания. Таким образом, к середине XVII в. на Украйне не просто умножилось количество недовольных произволом шляхты, но и в самом казачестве произошёл раскол – появилось привилегированное сословие и голота.