Очень скоро Ольга привыкла к Аполлинарию Матвеевичу и всякий раз ждала, когда он появится в её комнате. Она слушала его, сидя в постели и натянув одеяло на подбородок, следя за стариком взглядом, полным любопытства. Её чрезвычайно развлекали эти выступления старика, малопонятные, но, очевидно, очень оригинальные – ничего похожего Ольга раньше не слышала. Аполлинарий Матвеевич был, конечно, прав: его слова не оседали в Ольгиной голове, влетая в одно ухо и вылетая в другое. Но само действо, само явление мудрствующего старика действовало на Ольгу завораживающе. Что же касается самого старика, то для него наступило время, когда ему, проведшему жизнь в одиночестве, в невысказанных размышлениях о бренном, понадобился молчаливый слушатель. Ольге, во-первых, некуда было деваться, а во-вторых, разговоры старика её развлекали. Тем более никаким другим развлечениям просто неоткуда было взяться. Так что оба сходились даже и с удовольствием, находя друг в друге недостающее.

Прошло несколько дней. И Ольга уже настолько поправилась, что проснувшись, простаивала у окна, пока Аполлинарий Матвеевич не предупреждал своего появления коротким стуком. За окном вились ласточки и, казалось, приглашали Ольгу к себе, на волю. Но стоило постучать в дверь Аполлинарию Матвеевичу, как Ольга запрыгивала под одеяло, после чего старик входил и продолжал свои поучения. Но однажды Аполлинарий Матвеевич объявил Ольге:

– Сегодня прекрасный день…

– Значит, я могу встать и выйти? – обрадовалась Ольга. – Я хорошо себя чувствую!.. И… мне бы так хотелось выйти на улицу!..

– Э-э-э! – поморщился Аполлинарий Матвеевич. – Это совсем не то!.. Хотя, впрочем, ты действительно скоро сможешь меня покинуть… Но дело не в этом… Сегодня прекрасный день, потому что мне открылось, как устроить твою судьбу.

Ольга затаила дыхание.

– Вот, взгляни… Как ты думаешь, что это? – и Аполлинарий Матвеевич подал Ольге листок бумаги.

Ольга прочла:

– «…По сему моему векселю повинен я заплатить в Харькове дворянину А.М. Искрицкому три тысячи рублей, которые я получил от него…» Да ведь здесь сказано: вексель!..

– Вексель!.. Дураку ясно, что вексель… Не-е-ет, голубушка! Врёшь!.. Это – приглашение на брачный пир.

Старик выхватил из рук Ольги вексель и помахал им в воздухе.

– Этот мерзавец должен мне три тысячи. Сейчас он в Германии, пьёт какую-то глупую воду. Но скоро он явится и должен будет вернуть свой должишко! Но я не возьму его денег. Мне не нужны его глупые деньги… В счёт долга… он поведёт тебя под венец…

– Но… – начала было Ольга.

– Не сметь! – закричал старик и даже выпрыгнул из кресла. – Не сметь мне перечить. Иначе под венец пойдёшь прямо из этой комнаты, здесь будешь жениха дожидаться… Не забывай, о чём я говорил тебе, – он снова уселся в кресло. – Ты живёшь в мужском мире, устроенном по правилам, которые выдумали мужчины. И выдумали они эти правила для себя… Женщине в этом мире отведён лишь тёмный кут. Когда-нибудь это плохо закончится, но пока… Пока либо ты подчиняешься его правилам, либо он снасильничает и скажет, что ты сама виновата. Обычный мужчина ненавидит отвергающую его женщину и презирает принимающую… Ты, конечно, ничего не понимаешь, но это и неважно, ты, главное, слушай!.. Замужнюю женщину обидеть сложнее. Гораздо сложнее, нежели одинокую девицу, к тому же изгнанную отцом из дома. И поэтому я решил: тебя необходимо выдать замуж. Тебе вовсе необязательно любить своего мужа. В обмен на вексель нам от него нужно твоё положение! Важно, что обидеть тебя будет не так-то просто… Ты спросишь, каков он. Ну… ему немного за сорок, он недурён. Правда, он мот и мерзавец… Но это совершенно неважно! Что нам за дело до его порядочности? Нам нужно совсем другое. В конце концов, пусть женится и катится ко всем чертям… Пока он не явился из своего Бадена, Эмса – или где он там пьёт свою мерзкую водицу – я беру тебя на своё попечение… Жить ты будешь не у меня – не бойся. Это уже неприлично, раз ты чужая невеста. Я найду для тебя квартиру… в счёт векселя… А может, в счёт твоего приданного… Не так уж это и важно… Ничего другого мне всё равно в голову не приходит. А то, что пришло – не так уж и худо… Твоего согласия я даже не спрашиваю. Я не желаю знать, что ты об этом думаешь. Я не собираюсь становиться поставщиком домов терпимости, поэтому я и должен тебя пристроить. А там – живи как знаешь… Завтра тебе выдадут одежду, и ты сможешь выйти из комнаты… А скоро мы устроим и твой переезд…

Ольга, уже успевшая понять, что возражать старику бесполезно и что если он что придумал, то разубедить его невозможно, решила выжидать. В конце концов, почему бы и в самом деле не выйти замуж? Если бы она была влюблена в одного, а её сватали за другого, за нелюбимого, это было бы ужасно. А сейчас, когда она не знает, куда идти и как жить, замужество – не худший исход для неё. Тем более что будущий муж, судя по рассказу Аполлинария Матвеевича, человек не бедный и работать её не заставит, а может быть, они и полюбят друг друга. Во всяком случае, Ольга уже почти любит его. Ну или… хотела бы полюбить…

Старик сдержал своё слово: на другой день Татьяна принесла одежду, и Ольга впервые после болезни ходила по квартире Аполлинария Матвеевича, рассматривала книги и фарфоровых собачек на каминной полке. И даже высунула нос на улицу. А ещё спустя два дня Ольга со своим чемоданчиком, а рядом Аполлинарий Матвеевич выдвинулись в сторону Екатеринославской улицы. Где в одном из домов для Ольги распахнули двери две комнаты, в которых ей суждено было дожидаться своего неведомого жениха.

Квартира Ольги, обставленная весьма скромно, оказалась вполне уютной и чистой и привела свою новую хозяйку в восторг. Это была отдельная квартира со своей кухней и даже прислугой. Никогда ещё Ольга не жила самостоятельно, никогда не распоряжалась хозяйством. Теперь же в её владение попала спальня с чудесной маленькой кроваткой и туалетным столиком, а также гостиная, она же столовая, где нашлось всё, что только может понадобиться: и круглый стол, и слегка потёртый сафьяновый диван, и даже небольшой книжный шкаф, в недрах которого Ольга обнаружила Пушкина, Гоголя, Бальзака, переведённого на русский язык, но главное – «Сочинения графа А.К. Толстого», что произвело на Ольгу особенное впечатление. Наличие в шкафу любимой книги, перевернувшей жизнь Милки Ламчари, Ольга расценила как добрый знак.

Но даже если и не оказалось бы на полке графа Толстого, Ольга всё равно была бы счастлива. Она уже не помнила, что неделю тому назад чуть было не оказалась на улице, где, как уверял Аполлинарий Матвеевич, её неизменно ожидала бы участь публичной женщины. Теперь зато Ольга была невестой. Правда, она всё время забывала, как зовут её жениха, но разве это так уж важно? Ведь рано или поздно он приедет, а уж имени своего мужа Ольга наверняка не забудет. А пока что надо обжиться, привыкнуть к Харькову, научиться хотя бы немного хозяйствовать. Мало-помалу Ольга перезнакомилась с соседями, которым по вкусу пришлась новая жилица – приветливая и миловидная, ни разу не отказавшая никому в помощи. А уж с Натальей Максимовной Штерн Ольга и вовсе сошлась коротко. Наталья Максимовна годилась Ольге в матери и уже дважды успела овдоветь. Она была ещё очень хороша собой, так что Ольга засматривалась на свою старшую товарку, и почему-то всегда носила только тёмно-синие платья. От первого брака у Натальи Максимовны остался сын Сергей, по отцу Садовский, постигавший в университете математику. От второго брака – сыновья десяти и восьми лет – Мика и Кока. С некоторых пор не проходило и дня, чтобы Мика и Кока не являлись к Ольге поболтать, сыграть в дурачки, поесть чего-нибудь вкусненького, а то и выпросить двугривенный.