Путешествуя по рисункам Арканов Таро, человек должен осознать свою индивидуальность и развить её, чтобы достичь самореализации и в конечном итоге обрести целостность». (X. Банцхаф «Таро или путешествие героя»).

Глупец – не нумерованный Аркан, символизирующий несведущего, невинного, только вступающего на жизненный путь человека. Другие названия – дурак, шут, скоморох. Глупец открыт для всякого рода знаний, он символизирует чистоту и неиспорченность личности. «Жрец величав и строг. Он ключ от тайн, творящихся на свете. А шут – раскрыт и прост. Как луч, животворящий тайны эти» (И. Губерман).

Глупец изображен двигающимся на север – в направлении неизведанного. Утреннее солнце, светящее ему в спину, символизирует молодость. За плечами у него жезл – знак воли, к нему привязан узелок – знак опыта и памяти. Знак орла указывает на возвышенность намерений. Глупца сопровождает собака – символ природных инстинктов, помогающих человеку и защищающих его на трудном пути. Чудовище в пропасти – подстерегающие на пути опасности. Горный пейзаж обнаруживает вершины разума и духа, к которым путник должен стремиться и олицетворяет высоты, которые ему предстоит покорить на своем пути.

* * *

Дурака во мне ещё можно чему-нибудь научить, умного – нет.

* * *

В те времена со мной произошла ещё одна забавная история, напрямую связанная с той кашей, которая варилась у меня в голове. Ко мне в Ленинград неожиданно прилетел Александр, специалист по Китаю и мастер кун-фу, мой гуру, духовный наставник, поставивший меня на путь постижения «сокровенных тайн» Востока. К моменту нашего знакомства во Владивостоке, я – восемнадцатилетний – не читал иной литературы кроме Фенимора Купера, Джека Лондона и Дюма. А в голове у меня тогда (в эпоху всеобщего и тотального дефицита, являвшимся таким мерилом качества жизни, какое сегодня и не снилось) существовали две проблемы: первая – где достать фирменные джинсы, и вторая – чтобы они были нужного размера. Правда, ещё существовала третья: где достать фирменные кроссовки, но она казалась мало осуществимой, поэтому не рассматривалась. Теперь же, в аскетической обстановке комнаты, заваленной книгами, в «пещере отшельника» в виде пустого шестиэтажного дома, Александр увидел человека, который писал исследование по Достоевскому, небрежно цитировал суфиев и мистика Николая Кузанского, и совсем его сразило увиденное им собрание сочинений Канта. Надо сказать, что к тому времени я научился, ассоциативно жонглируя памятью, доставать из головы – к месту и вовремя – притчи, цитаты и афоризмы, иногда комбинируя их так удачно, что даже мне они порой казались моими собственными. Настолько Александра поразил контраст увиденных двух состояний одного человека, что решив, будто я каким-то непостижимым образом «по случаю отхватил» самадхи – просветление, он объявил меня «учеником, превзошедшим своего учителя». С легкой руки Александра обо мне пошел «звон» в определенных кругах как о новоявленном гуру, у которого есть чему поучиться, несмотря на его молодость. Был тогда в СССР среди «ищущих духовную истину» лозунг «Мистики всех стран, объединяйтесь!», и люди этой когорты активно обменивались информацией. И ко мне стали приезжать из других городов. Это потом, на волнах перестройки как цунами появятся бесчисленные гуру, «мессии» и лжепророки, чьи интересы будет лежать исключительно в финансовой сфере, что бы там не декларировалось. А тогда – на фоне информационного голода – российская интеллигенция искала духовные пути самосовершенствования и в основной массе не помышляла о том, чтобы на этом зарабатывать. Я искренне развлекался этими встречами, наполненными «эзотерическими» беседами, «тайными прозрениями» и «откровениями», но несколько отстраненно наблюдал за происходящим, трезво отдавая себе отчет в своих актерских талантах «продвинутого гуру», да и тщеславие никогда не было моею сильной стороной. Длилась эта ситуация недолго, заиграться я не успел, поскольку последующее течение событий пресекло ко мне интерес как сподвижнику и потенциальному наставнику. – Мои поиски Истины закончились. Для этих же людей путь к Истине был гораздо важнее и значил гораздо больше чем сама Истина. А произошло следующее…

II

Несмотря на все рассказанное, в общем и частностях, жил я тогда безалаберным шалопаем – и до появления Люцифера и после – пока однажды утром раннего лета не отправился на городской пляж на берегу реки Невы, на которой, собственно, и расположен Санкт-Петербург. Таблички «Шалопаям вход на пляж запрещен» не было, и я расположился на песке, где со мной произошло событие, изменившее всю мою жизнь. Купаться было рано, вода в Неве нагревается только к концу лета, поэтому я расстелил плед и улёгся загорать. Научившись медитациями в кун-фу добиваться отрешённого состояния сознания, я разогнал самые шумные мысли и почти бездумно лежал, впитывая задержавшееся в весне, ещё не жаркое солнышко. И тут, просто, без затей, без грома и молний, меня посетил Господь Бог. Вы ухмыльнётесь, я же скажу, что на то Он и Бог, чтобы не соблюдать условности. Под закрытыми веками вдруг вспыхнул необыкновенный голубой свет. Сияние голубого цвета невероятной, изумительной чистоты затопило мое сознание, наполнило все моё существо. Самое удивительное ощущение – одухотворенная, душевная теплота, которую нёс этот свет. Он излучал доверие и нежность. Не было никаких сомнений, что свет пришёл именно ко мне. Он обнял меня, как соскучившийся отец обнимает своего ребёнка. С любовью и нежностью Он высветил вдруг во мне глубины, о которых я и не подозревал. И я узнал Его. Я узнал Бога. Я поверил сразу – на всю жизнь, как позже для себя сформулирую: «как любая бабушка в церкви». Мысленно я произнес: «Благодарю Тебя, Господи! Верую в Тебя!». И как был, лёжа, с закрытыми глазами, впервые в жизни перекрестился, как сумел. Растаяв, свет покинул меня, но во мне появились надежда и вера, что он вернется, что когда-нибудь я увижу его вновь.

Домой я возвращался другим человеком. В моей жизни появился смысл. Я его видел, я его ощущал. И теперь его следовало найти. Я уже твердо знал, кем хочу стать. Я хотел стать священником. И я решил стать священником.

Ну что же, как известно: «Благими намерениями вымощена дорога в ад»…

* * *

Напомню, что в те годы в СССР церковь в государстве существовала, но была невидима, то есть, вроде она есть, а вроде её и нет. И начал я свой поиск Бога через поиск духовной семинарии, где учат на священника.

Тогда я еще не знал, что искать Бога не надо. Бог всегда ждет тебя на одном и том же месте – том самом месте, где ты сейчас находишься…

На следующий день я стоял у дверей Ленинградской духовной семинарии и академии. Нужно заметить, что в юности я умел располагать к себе людей за счет того юношеского нахальства, когда ты уверен, что все должны тебя любить, и умеешь заразить этим энтузиазмом окружающих. Этой своей способностью я беззастенчиво пользовался всю жизнь. Только вот сила её иссякала по мере того, как мне открывалась правда о том, что любить меня, в сущности, не за что, а иногда даже и вредно…

В фойе семинарии, потратив несколько минут на ознакомление с правилами набора студентов, я с завистью рассматривал молодых людей в длинных черных рясах, проходивших в саму семинарию – куда мне вход был закрыт. «Пока» – мысленно загрузил я в себя любимую установку и внезапно обнаружил рядом с собой симпатичного молодого человека с длинными волосами, лучистыми глазами и одетым в одну из таких черных ряс, которые я с вожделением рассматривал как атрибуты небожителей. Для меня почти всегда большие происшествия и события начинаются с ничего не значащих мелочей, вот как, к примеру, эти рясы (потом я узнал: правильно их называть – подрясники). Молодой человек первым заговорил со мной, и, забегая вперед, скажу, что он принял живейшее участие в моей дальнейшей судьбе, уже примеривающей на себя чёрный подрясник семинариста. Звали его Михаил Царьков, учился он на втором курсе семинарии, и через полчаса мы стали добрыми приятелями. Мы гуляли по парку Александро-Невской лавры, где расположена семинария, разговаривали о вере, и, узнав, что я не крещен, Миша предложил свою помощь: у него есть знакомый архимандрит в одной из церквей и, если я согласен, то в ближайшее воскресенье меня можно будет окрестить. Я с радостью согласился и, не буду вас утомлять подробностями, вскоре был крещен в лоне нашей Святой Православной Церкви. Михаил стал моим крестным отцом. Ничего особенного, когда меня крестили, я не почувствовал – так, некоторое волнение от торжественности момента. Мы с Мишей тепло попрощались, договорившись о новой встрече, и я, не догадываясь, что делаю первые шаги в новой жизни, отправился в тот воскресный день в гости на дачу к своему хорошему приятелю, знакомому по общим занятиям спортом.

На дачу приятеля я ехал впервые, договоренности о встрече не было, и я отправился на «авось», без приглашения. Да-да, я ещё застал те времена, когда русские люди ходили друг к другу в гости без приглашения, вваливаясь поближе к ночи с бутылкой водки и радостным воплем «А вот и мы!..» А ведь и вправду было весело… Сейчас уже этого нет – в нашу жизнь вошли европейские правила этикета, и, кажется, из жизни ушла частичка её радости, и не самая худшая, если к радости можно применить этот эпитет. Но я отвлекся.