Костя же до Георгия не добежал: мощная материнская ручища схватила его за шиворот и, как щенка, выкинула из ресторана.

— Погуляй, ненаглядный мой! — прогудела Матрена и задвинула засов: не хватало, чтоб ребенок лез во взрослые разборки!

Мужчины бились не на жизнь, а на смерть. Кайданникову, в его легком облачении, было сподручнее: казалось, он даже получает удовольствие от этой внезапной баталии.

Зато у Лучано был перевес в темпераменте: южная кровь закипела в нем. Он не щадил себя и не намерен был щадить противника. Он не думал о последствиях, и это приумножало его силы.

Уже несколько дней, после происшествия с ракеткой, в нем клокотала нереализованная ярость, и наконец он нашел повод, чтобы дать ей выход. Владелец фирмы «Колизеум» сражался так, как будто был гладиатором, вышедшим на арену древнего Колизея. А в гладиаторском бою — либо убей соперника, либо умри сам. Лучано намерен был победить. Любой ценой.

Джузеппе спешно собирал со стола ножи и вилки и прятал их по карманам: приборы могли быть использованы как холодное оружие. Видимо, старик хорошо знал нрав своего вспыльчивого хозяина.

К сожалению, даже мудрый диретторе не смог предусмотреть всего. Лучано схватил тонкую фарфоровую тарелку, ударил ею о край стола, и теперь у него в руке был зажат острый серпообразный осколок, напоминавший оружие неандертальцев. Он ринулся вперед, выставив заостренный край перед собой…

И тут…

Маргарита сама не поняла, что с ней случилось. Она поднялась с колен и, путаясь в собственном шлейфе, прыгнула сзади к итальянцу на плечи с мальчишеским криком:

— Наших бьют!

Она вступилась за того, кого сама только что желала уничтожить, за этого дерзкого, ужасного, подлого… но любимого человека!

Его жизни угрожала нешуточная опасность — и женское сердце не смогло с этим смириться. Сзади, из-за спины, Львица вцепилась в щеки Лучано наманикюренными ногтями, обратившимися в когти.

Джерми рухнул на пол, а Маргарита, не помня себя, продолжала бить, царапать, увечить его, хотя гладиатор уже выронил осколок тарелки.

Джузеппе Понтини тут же проворно забрал опасный кусок фарфора, бормоча:

— Фуриоза… женская логика… ведьма!

А Матильда наблюдала за схваткой точно так же, как сочинские мальчуганы за теннисным матчем: бесстрастно сложив на груди руки и только время от времени сплевывая через плечо. А чего ей было волноваться, когда Константин надежно огражден от этого безобразия!

Маргарита увидела на лице Джерми кровь, но это не отрезвило ее, а наоборот, окончательно пробудило в ней хищницу. Никто бы не смог сейчас оторвать Львицу от раненой жертвы.

Задели подсвечник на высокой ножке, и вспыхнул край шелковой кулисы.

— Пожарный рукав, живо! — кричал Валентин. Как бы прибыльный заказ не обернулся непоправимым убытком, а то и вообще гибелью заведения! Если пламя доберется до поролоновых ветвей — прощай, ресторанчик «Под платаном»!

Огонь загасили быстро, и Джузеппе, перехватив шланг, направил струю на дерущихся.

Но и это Маргариту не охладило.

А остановил ее… знакомый саркастический смех. Презрительный и холодный. И хлесткий, как пощечина.

Что ж, истерику именно пощечиной и прерывают. К Львице мгновенно вернулся человеческий облик.

Рита огляделась: что это она натворила? И ужаснулась.

Лучано лежал на полу, свернувшись калачиком и закрыв израненное лицо руками. Он тихонько постанывал.

А тот, другой… тот единственный и ненавистный, он все смеялся. Веселишься, тварь? Что ж, поглядим, кому выпадет смеяться последним.

И она склонилась над итальянцем:

— Больно тебе, миленький? Лучано, прости меня, пожалуйста. Я… знаешь, я просто перепутала: что-то в голове помутилось. Я не хотела!

Ну и придумала объяснение, глупее не бывает! Самой стало и стыдно, и смешно. И досадно… за все. И жалко себя, и загубленного праздника, и растоптанных надежд. Растоптанных этими грязными резиновыми банными шлепанцами!

Рядом с Лучано барахтала лапками перевернутая брюшком кверху черепашка, которую в пылу драки смахнули со стола. И черепашку стало жаль тоже.

— Лучано! — прошептала Маргарита. — Поедем, я с тобой, я к тебе. Буду лечить, ухаживать…

Джерми сразу перестал стонать:

— Правда?

— Конечно.

Она помогла ему подняться и взяла черепашку с паркета.

Львица снова стала королевой:

— Спасибо всем за приятный вечер. Валентин, все было блестяще. Оплата двойная. Гасите свечи!

И именинница направилась к выходу, нежно положив растрепанную голову на плечо вконец одуревшему Лучано.

Джузеппе подвел итог: