Шрифт:
И сразу заныли обожженные плечи, а на открытой груди начала проступать краснота.
Рита отогнула край декольте — так и есть, видна резкая полоска белой кожи, а выше… как у индейца. Вождь краснокожих!
Каблук попал в выбоину между камнями, Рита раздосадованно дернула ногой…
Клац! Каблук подломился, и она едва не упала.
Час от часу не легче!
Она прошла несколько шагов, ковыляя, и решительно сняла туфли. Размахнулась и швырнула их вниз с обрыва.
Прощайте, чудесные черевички индийской принцессы… То, что от вас осталось, уже восстановлению не подлежит…
Привыкшая к каблукам, она почувствовала, что словно заваливается назад, на пятки. Босые ноги не успели обрадоваться избавлению от тесной обувки, как тут же начали царапаться о мелкую щебенку.
Гравий был рассыпан по дороге толстым слоем, и это явно было делом рук человека.
Гравий… Значит, скоро может быть асфальт!
Рита осторожно заковыляла по камешкам. Еще один поворот…
И вот наконец-то вдали сверкнула серая лента широкой трассы!
Проклятый серпантин вливался в нее в открывшейся Ритиному взору долине.
По другую сторону шоссе угадывались в сгущающихся сумерках ровные рядки виноградника.
Слава Богу, люди уже недалеко… Цивилизацией повеяло…
И у Риты словно прибавилось сил.
…Ровная лента шоссе пронзала долину насквозь, до самого горизонта. И везде, насколько хватало взгляда, так же монотонно тянулся бесконечный виноградник.
Рита брела по обочине, поминутно оглядываясь.
Ну должен же хоть кто-нибудь проехать!
Или местные жители с наступлением темноты забиваются в свои норки и нос боятся высунуть?
Из-под ног кто-то выскочил, запетлял по дороге впереди Риты и, высоко подпрыгнув, исчез в винограднике.
Заяц… Бедный, испугался ее больше, чем она его…
Ушки прижаты к спине, серое тельце сжалось в комочек… Затерялся во мраке, скрылся под глухой тенью кустов…
Все… больше невозможно…
Рита опустила юбку и села на придорожный камень. А шлейфом укутала плечи, как накидкой.
Ее трясло, перегрелась на солнце. И в голове начинает туманиться… А желудок сжался в упругий комочек и заныл от голода.
Она пропадет, она умрет на этой дороге сегодня ночью.
Уже виноградники слились в одну сплошную густую черноту… Свет меркнет и меркнет… или она теряет сознание?
Ну хоть бы одна машина! Хоть бы кто-нибудь заметил присевшую на обочину огромную диковинную бабочку с золотистыми крыльями…
И вот вдалеке что-то сверкнуло. Мигнуло, скрылось, и опять возникло…
Два глаза с длинными желтоватыми лучами приближались к ней по пустой дороге… Две фары!
Рита с трудом поднялась, поправила наряд, спрятала босые ноги под юбку и с достоинством, небрежно вскинула руку, голосуя.
Свет фар на секунду ослепил ее, и громадная черная махина остановилась рядом. В темноте не разобрать, кажется, «газик»…
Рита нащупала ручку дверцы и потянула на себя. Просунула голову в кабину с величественной полуулыбкой:
— Подвези… те… в го…
Слова застряли в горле.
Перед ней сидел Георгий.
Рита отшатнулась, но он стремительно перегнулся вперед и одним рывком втянул ее в кабину.
Черный джип развернулся на шоссе и помчался в обратную сторону.
Лучше бы он оставил ее здесь, на ночной дороге.
Рита больше не выдержит очередной порции унижений.
Для борьбы нужны силы, а их-то у нее совсем не осталось.
Она с трудом разомкнула сухие губы:
— Чего ты хочешь добиться?
Он пошарил рукой и вынул из холодильника запотевшую флягу. Молча протянул Рите.
Дрожащими пальцами она отвернула колпачок и припала к узкому горлышку.
Прохладная влага струйкой пролилась на шею, капли защекотали пылающую грудь… Глоток… Жадный, торопливый…
Во рту остался вяжущий привкус… Это не вода, а холодный, крепко заваренный чай…
Рита обтерла ладонью шею и смочила чаем обветренные губы, провела пальцами по векам, по щекам…
Наверное, на лице остались грязные разводы… Ну и плевать!
— Я все равно с тобой не останусь! — Теперь голос звучал уже более уверенно.
— Конечно. Залижешь раны, и снова в путь.
Если он хотел ее вернуть, то почему ждал так долго, до самой ночи? И потом, за это время она вполне могла уже уехать на попутке… Или Георгий наколдовал и ввел в анабиоз всех водителей в округе? Интересно, сколько же она прошла?