Я дождался пока он закончит говорить и подошел к стоящему в задних рядах рабочему:

— Товарищ, как мне Маршалка или Розенталя найти?

Тот обернулся, окинул меня взглядом и указал головой:

— Маршалк вон он стоит. А товарищ Розенталь речь говорил.

Я поблагодарил и подошел к старорежимного вида аккуратному мужчине с торчавшими в стороны усами.

— Здравствуйте! Товарищ Маршалк?

— Да, это я. Чем могу быть полезен, молодой человек?

— Нас товарищ Рогов к вам отправил, мы с женой переехали из Петрограда, у неё мандат из Петроградского Комитета охраны.

— Прекрасно. И мандатик будьте любезны, предъявите… — он взглянул в мандат, который показала подошедшая Лиза. — Замечательно. Прошу минуточку, это несколько не в моей компетенции. Вам к Розенталю, — и Маршалк позвал идущего мимо нас рабочего, который говорил до этого речь, — Карл Гертович, это, скорее, по вашей части. Люди приехали из Петрограда…

— Из Петтрограда? Этто хорошо, — произнёс Розенталь. прочитав мандат. — У нас нехватка грамотного народу. А с делопроизводством и архивами просто завал. Товарищ Соколова, мы вас оформим в отдел. А вы, товарищ Кузнецов, какой опыт имеете?

— Собственно, никакого, — ответил я, — я и не на службу. Я учиться для начала хотел бы…

Увиденное только что прощание с убитыми отбивало у меня и без того небольшое желание устраиваться в органы правопорядка или воевать в действующую армию, хоть в красную, хоть в белую. "Я мирный человек, бывший программист," — говорил я себе, воевать нет ни тяги, ни привычки. Я же хотел попробовать себя в местной науке, математическое моё образование было неплохим, как я думал, а вот инженер из меня вышел бы только после получения здешнего образования, всё же практических навыков этого времени у меня не было совсем, даже ремонт простого автомобиля начала двадцатого века вызвал бы у меня затруднения. Да что там ремонт — я даже не знал, как ездить на таких старинных для меня агрегатах с незнакомыми рычагами.

— Да, товарищ, нам нужны грамотные люди. Выучитесь читать, писать, приходите. Работы непочатый край. Запомните телефон… — по своему понял меня Розенталь и продиктовал короткий трёхзначный номер. — С жильём у вас как?

— Никак, — ответил я, — только вот с вокзала.

— Жильём обеспечим. У нас есть фонд комнат, как раз две пустуют, выбирайте. Если не понравится, дадим ордер на подселение, уплотним подходящую буржуйскую квартиру. Паёк товарищу Соколовой дадим, питаться можно в столовой.

— Можно мы сначала жильё посмотрим, потом выберем? — уточнил я. Получив утвердительный ответ, Лиза пошла оформляться и брать адреса, а я вернулся к извозчику, чтобы ехать в нашему новому месту жительства, когда вернётся Лиза. Маршалк же увел Розенталя со словами: "Карл Гертович, у меня есть еще одно предположение касательно дела о патриаршей ризнице…"

…

Дождавшись девушку, мы поехали по данным адресам. Оба они были расположены недалеко, в Каретном ряду и на Малой Дмитровке. Комнаты оказались с мебелью, в хорошем состоянии, в бывших доходных домах, где снимали квартиры состоятельные люди. Двустворчатые входные двери в квартиры были с филенками, из хорошего дерева. Паровое отопление, водопровод, даже горячая вода, нагреваемая котлом. В одном из домов был и лифт, идущий в центре "колодца" лестничной площадки.

Такие "колодцы" в подъездах встречались в архитектуре тех лет.

На Малой Дмитровке, проезжая в самом её начале, мы были встревожены внезапно раздавшимися выстрелами. Я пригнул Лизу на дно саней, сам упал рядом, с револьвером в руках, осматриваясь по сторонам и ища непонятную угрозу. Извозчик вжался в облучок, а его лошадь дернулась было в сторону, но была удержана хозяином. Мы как раз проезжали мимо большого особняка с декоративными колоннами или пилястрами по фасаду, из которого высыпал странно выглядевший люд, который и производил этот шум, стреляя в воздух и крича. Среди них были матросы в бушлатах, мужчины в цивильных костюмах и пальто, люди угрожающего вида, с которыми не захочется встречаться ночью, ухарски выглядевшие парни в кожанках, молодые люди в форменных шинелях студентов или гимназистов, солдаты, а также восторженно кричащие девицы, бывшие, похоже, навеселе. Толпа гоготала, палила из револьверов и маузеров, вопила и улюлюкала.

Анархисты в Гражданскую.

Наш извозчик, опасливо оглядываясь, подхлестывал свою кобылку, понукая её проезжать быстрее по улице. Отъехав несколько десятков метров, он осторожно сплюнул и пояснил:

— Энто анархисты гуляют… Говаривали, некоторые и грабить могут. Ежели кого побогаче… Тута вот бывшее купеческое собрание захватили, теперича "Дом анархии". [8] И еще особнячки к рукам прибирают. Распоясались, управы на них нет…

Обратно мы ехали уже другой дорогой. И Лиза, да и сам водитель кобылы не захотели проезжать мимо "гуляющих" анархистов. В итоге мы решили остановиться в Каретном ряду, оттуда и до третьего Знаменского переулка Лизе идти было ближе. Занеся в комнату наш небольшой скарб и отдав извозчику два червонца за поездки, мы с Лизой сняли верхнюю одежду и плюхнулись на достаточно широкую кровать. Путешествие закончилось, у нас появился новое пристанище, новый дом. И мы не знаем, даже я с моим знанием в общих чертах будущей истории не представляю, каково будет наше дальнейшее житье-бытье. Однако, будущее будущим, а кушать уже давно хочется. И мы с Лизой пошли осваивать местное кухонное хозяйство и готовить горячую пищу. Поужинав и разместив небольшую кучку наших вещей в гардероб, мы вымылись в ванне с горячей водой, текущей из крана, и которую не надо черпать ковшиком из нагретого на плите бака, что навеяло мне ощущение привычного для меня комфорта. После переезда и насыщенного дня заснули мы рано и моментально, едва головы коснулись подушек.

Наутро, позавтракав остатками ужина, Лиза заспешила на новое место работы. А я решил сходить в местные "храмы науки", которые я помнил, должны быть в это время в Москве. Первым на очереди стоял Императорский Московский Университет, располагавшийся в это время полностью всеми факультетами на Моховой. От нашего нового дома оказалось полчаса ходу, и вот я уже у Кремля, на Манежной площади, у старых зданий университета. Это для меня старых, а здесь пока еще современных и единственных.

Вспомнилась песня молодости известных тогда бардов: