Но не нами положено, не нам и брать. Вот, к примеру — сегодня меня вызвали «на убийство». Я не смог сидеть в «пикете» по объективным причинам. Кто-то возможно пришел ко мне с заявой, повернулся и… пошел куда глаза глядят. Так-то оно может и хорошо — для меня, меньше работы, но честно сказать — это неправильно. Если я взялся делать какую-то работу, должен делать ее честно. Мама меня так учила. И я так привык. Или работай нормально, по-человечески, или увольняйся. Так что…

В общем, первое, что я сделал — это выставил в зарешеченном окне бумажку с номером моего рабочего сотового телефона. Если меня нет на месте — человек всегда сможет найти участкового «на трубе». И кстати сказать — очень удобно, и мне не нужно сидеть на месте, и люди смогут меня найти.

Кто-то может спросить — а зачем тогда вообще это помещение? Зачем этот «пикет»? Если можно связаться и по телефону?

Можно и по телефону. Только вот где беседовать с людьми? Отбирать объяснения? Составлять протокол на нарушителей? Куда доставить задержанного для первичной беседы? Ну не дома же у себя мне делать эти дела! Вот для того и нужен опорный пункт. Без него — участковому никак.

Вторую табличку прикрепил на дверь «пикета» — вдруг попадется особо тупой посетитель и не догадается заглянуть в окно — вот для него на двери и будет такая же бумажка с номером телефона и фамилией именем отчеством и званием участкового. Бумажка, само собой, в пластиковом файле и по краям намертво заклеена скотчем — от влаги.

Ну вот и нормальненько. Теперь рассортировать бумаги по степени их актуальности, и можно немного отдохнуть. Вообще-то я сегодня уже неплохо поработал — одного злодея уработал, второго… со вторым потом займусь. На ночь глядя. Успеется!

На разбор бумаг ушло у меня около получаса. Три бумаги были поручениями о проверке нахождения неких реципиентов по месту их проживания — такое нередко бывает. Придешь по адресу, постучишься, обнаружишь наличие отсутствия, и с чистой совестью пишешь рапорт о том, что по данному адресу гражданин Пупкин отсутствовал, установить его местонахождение не представляется возможным.

Некоторые участковые приспособились отписываться по таким поручениям даже не выходя на адрес — написал рапорт, и хоть трава не расти! Поймать на лжи все равно невозможно — а вдруг и правда на месте никого не было в момент посещения адреса? Докажи, что это не так. Что ты никогда не был по адресу.

Аморально? Незаконно? Безусловно. Но есть одно оправдание: участковый настолько завален бумагами, настолько заморен и задерган, что на такие дурацкие поручения у него просто не остается времени. Где-то далеко, в другом городе сидит опер, или следак, которому нужно изобразить бурную деятельность по расследованию уголовного дела. Для этого в папке должно находиться как можно больше бумаг, свидетельствующих о том, что этот благородный идальго умеет прикрывать свой натруженный сидением зад правильной бумажкой. Он составляет поручение и отправляет его по инстанции в тот райотдел, который и контролирует территорию, на которой находится искомый адрес. К примеру — тот человек, кого ищут, когда-то жил по этому адресу. Или оттуда родом, из этого населенного пункта. Или его жена-мать-бабушка оттуда родом, и он якобы там может находиться. Этого достаточно, чтобы правильная бумага отправилась в свой далекий путь. И оказалась в руках такого вот как я несчастного участкового.

Конечно же, часть этих поручений все-таки имеют некий практический смысл, но бОльшая лишь вал ненужной макулатуры, от которой нужно умело отписаться. По крайней мере — так считает большинство из тех моих коллег, с которыми я общался по данному тонкому вопросу.

В связи с тем, что участковый я еще не опытный, меня постоянно тянет как следует поработать — сходить по адресу, опросить соседей — ведь мне кажется, что это дело нужное и важное, ведь не зря же следак отправляет такие важные письма с такими красивыми печатями! И только опытный, умудренный годами участковый может остановить молодого и глупого стажера, указав ему на бесполезность вечного втаскивания камня на высокую гору, ведь камень все равно скатится вниз и работу нужно будет начать с самого начала. Не лучше ли посидеть и покурить на этом камешке, а потом написать бумагу о том, что камень благополучно взгромоздился на гору и Сизиф в очередной раз выполнил свой бесконечный, неблагодарный труд?

Но я еще не умудренный опытом участковый, а потому придется мне съездить по адресам — вояка внутри меня не позволяет мне забить на работу так нагло и откровенно, как это сделал бы старый, прожженный, битый-перебитый ментяра. Нужно хотя бы года три послужить, и уж тогда…

Итак, три поручения на розыск, одно поручение на проверку охотничьего оружия — просрочил «разрешение на хранение», похоже что придется изымать, или как минимум составлять протокол за нарушение правил хранения. Два заявления — одно на потраву, соседская корова забралась в огород и чего-то там пожрала. Эти идиоты не нашли ничего лучшего, как написать заявление в полицию! Ну сцука что за люди-то?! Зачем в такую чушь надо вмешивать полицейских? По-соседски не могли договориться?

Таак… что тут еще… скандал. Опять скандал! <em>«… Семкин ударил меня совковой лопатой по голове и сказал что я сдохну скоро все равно. Я опасаюсь мести означенного Семкина и прошу наказать его про всей строгости закона и посадить на всю жизнь!</em>»

Ага, на кол посадить! Потом расстрелять и отпустить по УДО! Вот не живется же людям, а? Ну какого черта?

Так. Что там еще? Да вроде бы все… пачка пухлая, а бумаг не так уж и много. Ах вот еще одна! Проверка душевнобольного по месту жительства… оп-па! Маша! Учительница! Нет, правда — охренели, подпускать к детям душевнобольную учительницу! И во что это может вылиться? Надо ее обязательно проверить!

Обычный гражданин удивится, если узнает, что вообще-то душевнобольных убийц не держат в больницах пожизненно. Обывателю представляется так, что если некто вдруг (или не вдруг) спятил и кого-нибудь пришиб, то его тут же сажают в клетку рядом с доктором Лектором, надевают на него намордник и не выпускают, пока убийца не умрет от старости либо болезни. Так вот это не так. Максимум, сколько этот кадр находится в больничке — это полгода, а то и того меньше. Покололи его укольчиками, понаблюдали за ним, и… шагай, милый, больше никого топориком не чикай!