– Мы обменялись, – ответствовал он за всех. Одновременно и робко, и поспешно.

Не хватало еще промедлить с ответом

Иоф поманил пальцем, и пленный пододвинулся вплотную.

Взрослый мужчина в расцвете сил, на голову выше седовласого Иофа. Всей его воли хватило только запрятать добычу у левого бока.

– Послушайте

Иоф снял очки, словно не хотел, чтобы между ними оставались недомолвки. Даже улыбнулся, чтобы приободрить бедолагу. Но вместе с тем оставался непреклонен:

– Мы оба знаем, что вы обокрали этого мальчишку. – Он кивнул в сторону сына. – Отдайте по-хорошему что забрали.

Хармс позвал:

– Пап

Никакого дела до него.

– Мы обменялись, – также робко, как минутами ранее пленный.

Тот закивал, переводя взгляд от сына к отцу, и улыбался зубами. Сам вслед за ними поверил, что не лжет, что обмен состоялся.

– Мне нужно самому к вам зайти?

Иоф убрал очки за пазуху, и в движении этом притаилась угроза. Стоит завершиться движению, как мужчина накинется на оппонента.

Вместо этого – выкрик:

– Ну же!

Солдатёнок втянул голову в плечи. Как под бомбежку попал.

– Я-не-буду-повторять-дважды.

Дополняя сходство с налётом, Иоф с присвистом чеканил слова, не разжимая челюстей. А в конце вздохнул, будто совладав с собой в последний момент, и сообщил:

– Клянусь, если сейчас же не отдадите, я зайду в клетку и заберу это силой.

Солдат, всё ещё ожидая затрещины, стал разворачиваться, чтобы отдать шоколад свихнувшемуся штатскому. Всё, что потребуется, лишь бы затеряться в толпе, сгинуть от гневных глаз.

Его опередил новый голос:

– Иоф, прекращайте уже срываться на ни в чём не повинных людях.

Уставший, и оттого казавшийся напрочь лишенным злости.

Комендант, собственной персоной. В сопровождении брата и малоприятного здоровяка, бывшего, как Джи понял из разговоров, старшим охранником.

– Не лезьте хоть здесь не в своё дело, полковник.

Иоф продолжал стоять против солдата. Пленный задёргался на крючке, зрительный контакт ослабевал. А вместе с ним – хватка страха, которую исторгал строгий вид мужчины в шляпе и пальто.

– Вы бы повнушительнее нашли, – улыбнулся Ньют. – Бедняга едва на ногах стоит.

С этой же замученной улыбкой он обернулся к брату, но однорукий Копер стоял с отрешенным лицом. Словно ничего не видел вокруг.

Лишённый свиты, Ньют растерялся. Но настаивал:

– Пленным и так несладко пришлось

Джи вдруг увидел, как лицо Копера приобретает выражение странного интереса. Вслед за брошенными словами он оживал и выслушивал пустую речь брата, до поры не находя возможности вмешаться.

– Не нужно и здесь делать их жизнь невыносимой, – продолжал свою речь комендант.

Копер не дал закончить. С неожиданным жаром он перебил:

– Уж не боитесь ли вы тоже оказаться в плену, полковник?

При этом лицо оставалось лишенным эмоций. Он шутил. Но так, чтобы по возможности задеть.

И Ньют попался.

Куинджи и сам бы попался, выдумай Ром нечто подобное.

– Для вас, сержант,..

Нашел же время для поучительной беседы

– …желание оставаться человеком диктуется исключительно страхом?

Но когда с запозданием понял, что брат его подначил, не нашел ничего лучше, как разозлиться:

– Я бы рекомендовал вам впредь не забываться, сержант.

Копер поднял обрубок плеча и уродливо помахал, как бы помечая засаду флажком.

– Сам видишь, я тебе никакой больше не сержант. Я расстрига, огрызок. Побереги лучше силы.

Потом обратился к Иофу:

– А Вы

Его Вы было куда внушительнее, чем вы Иофа.

Но он так и не нашел, что еще сказать. Вместо этого сплюнул под ноги.

Лицо Иофа переменилось.

– Комендант, вы бы лучше забрали своего калеку

Ньют шагнул навстречу. Хармс, напротив, сделал шаг назад, не желая вмешиваться.

Ситуацию разрядил старший охранник.

– Так, посторонние, отошли от клетки!

#1

Старый аэродром любили все окрестные дети.

Даже устарел он дважды.

Первый раз, – когда на его месте замыслили спальный район. Но вдруг получил второй шанс, отойдя военным.