— Вот и все. Просто не рассказывай никому о том, как он выглядел. Ясно?

— Ясно.

— Вот и хорошо. Пойдем.

В какой-то мере Максим рисковал. Но не сильно. Бойцы, освобожденные им из плена в том поместье — погибли во время отражения штурмов июле. Остальные же или не знали ее, поступив в отряд позже, или не помнили, или как Хоботов, поощрили бы такой поступок.

До замка добрались без происшествий. Максим хотел посадить Марту с собой в автомобиль, чтобы подержать наруках собственную дочь. Но не решился. Лишние слухи никому не нужны. Поэтому передал ее на опеку солдатам и «вспомнил» только по прибытию, когда потребовалось представить супруге новую служанку. Камерная обстановка не располагала к обширным штатам. Поэтому Великая княгиня должна была быть в курсе всего персонала, находящегося в ее прямом подчинении.

Татьяна встретила Марту вполне благожелательно. Душещипательная история, казалось, тронула ее до глубины души. Ни словом, ни видом она не выразила своего раздражения или неудовольствия. Да и Марта кланялась как заведенная и непрестанно благодарила ее за милость и доброту. Искренне. Потому что понимала, Максим Максимом, но, если хозяйка служанку не примет — ничем хорошим это не закончиться.

Но вот, слуги увели свою новую коллегу. Дверь закрылась. Меншиков обернулся и наткнулся на леденящий душу взгляд супруги. Без ненависти. Но…. Максим Иванович трусом не слыл, однако, здесь и сейчас ему стало страшно. Очень страшно.

— Что с тобой?

— И много еще твоих бастардов нам придется приютить? — Холодно, с шипящими нотками поинтересовалась Татьяна. — Это ведь та самая Марта, на которую у тебя не поднялась рука? Ведь так? По срокам все совпадает. Или будешь отрицать?

— Нет, не будут, — хмуро ответил муж. — Был грех.

— Насильничал?

— Нет.

— Сколько еще баб твоих бастардов в подоле принесут? — Вновь холодно поинтересовалась супруга.

— Больше никто не принесет. После того, как тебя встретил, я ни на кого и не смотрю. А Марта…. Я бы не простил себе, если бы бросил ее умирать с ребенком на руках. Она ведь голодала.

— Этого еще не хватало! — Раздраженно фыркнула Татьяна. — То, что не бросил — молодец. Я бы тебе не простила, если бы узнала, что ты бросил помирать с голода собственную дочь. Пусть даже внебрачную и нежданную.

— Ты сразу поняла?

— Ты мордашку этой девочки видел? — С укоризной поинтересовалась жена. — Она хоть и малышка, да только все слишком явно. Довольно характерные черты проявились. Это могло бы быть совпадением. Мало ли? Но ты ведь заботишься только о своих или о тех, кто тебе зачем-то нужен. Какая польза с этой измученной женщины для твоих дел? Правильно. Никакой. Возможно, какие-то тайные игры. Но в этом случае ты бы не пристраивал ее в служанки при дворце. Вывод оказался слишком очевиден.

— Мне жутко неловко.

— Разумеется тебе неловко, — буркнула супруга. — Странно, если бы было иначе. Мда. Неужели так невтерпеж было?

— Я же уже рассказывал, — буркнул Максим. — В те дни я думал, что я самозванец, которого или казнят, или в дом для душевнобольных упекут, или мне придется бежать из страны. Я не видел для себя никакого будущего. Я думал одним днем. Жил моментом. Эх… Виноват… Что тут еще сказать? — Сказал Меншиков и повесил голову.

Татьяна молча подошла. Нежно его обняла и елейным голосом, почти с придыханием, прошептала на ушко:

— Узнаю, что гуляешь — убью.

Неожиданные слова. От них Максим аж вздрогнул и чуть отпрянул. Но только для того, чтобы рывком крепко-крепко прижать к себе супругу. Ее глаза смотрели жестко, пронзительно с легким налетом безумия, а губы слегка подрагивали. Жутковатое зрелище. Обнимать ее много приятнее, чем смотреть в эти, холодящие кровь глаза.

Неизвестно, что Татьяна себе там надумала, однако, Марту в последствии она не третировала. Даже более того — взяла некоторое шефство, потихоньку приближая. Насколько это было возможно для простолюдинки. Да и малышке тоже уделяла свое внимание.

Максим же слова жены крепко запомнил. Он не был трусом, но она в тот момент смотрела на него ТАКИМ взглядом, что парень поверил в ее искренность. Убьет. Во всяком случае — попытается. Слишком уж для нее этот вопрос оказался значим…

1916 год, 11 мая. Штормград

Раннее утро. Скорее еще ночь.

Щелкнула и отворилась дверь, выпуская Максима из автомобиля. Рядом трое бойцов, наблюдают за периметром. Чуть в отдалении еще две тройки. Он вышел из авто и спокойно двинулся вперед. Темнота скрывала его лучше всякой брони. Пока скрывала, но скоро рассвет…

Наш герой прошел в комендатуру города, где его уже ждали. Уставший и не выспавшийся Хоботов нервно вышагивал у стола и теребил карандаш, да так интенсивно, что это выглядело в некоторой степени неприлично.

— Лев Евгеньевич, я смотрю вы полны утренней страсти.

— Максим Иванович! — Не сразу заметив его ахнул Хоботов. Видимо сильно погрузился в мысли.

— Что-то случилось?

— Вечером к нам явился некий Аристарх Свистунов. Сказал, что хочет с вами поговорить. Поначалу мы его отправили в общую запись на прием. Но когда я выходил из комендатуры он подошел ко мне и сообщил, что знает про нападения.