В чуланчике под лестницей Эммалиэ обнаружила треснутый и подплавленный таз без ручки. Отличная находка! Пригодится в качестве емкости для рассады. Пусть с делянкой пришлось проститься, женщины не опустили руки. При любой возможности заполняли ущербную тару землей и сажали лук, чеснок, укроп, петрушку. Кадушки — дырявые ведра, кастрюли, горшки — занимали подоконники и балкон. Хозяйкой комнатного огородика считалась Эммалиэ. Она умудрялась выращивать огурцы и даже томаты. Негусто, но при угрозе голода зелень выручала несказанно.

Женщины забрались на второй этаж. Люнечку посадили в центре комнаты и вручили открытки, найденные в ящике стола. Дочка деловито перекладывала картинки из одной кучки в другую, наговаривая под нос.

— Сегодня сходили удачно, — заметила Эммалиэ, обшаривая платяные шкафы в раскуроченной спальне. От кровати остались пружины, торчавшие из разодранного поролона. Ни подушек, ни матраса, ни постельного белья, их утащили более предприимчивые. — Наберем землю в таз. Довезем, не надорвемся.

Конечно, не надорвемся. В отсутствии дождей почва превратилась в пыль, став лёгкой.

Внезапно Айями насторожилась.

— Тс-с! — приложила палец к губам. На грани слухового восприятия послышались голоса.

Эммалиэ закрыла дверцы — медленно и осторожно. Люнечка застыла с открыткой в руке, а Айями выглянула в щель между досками заколоченного окна.

Так и есть, слух не подвел. Голоса приближались. И это мужские голоса. И это даганны. Солдаты, если точнее. И их двое. И они обходили покинутые дома, ставя отметки в карте.

Они зайдут в калитку, чтобы обыскать дом, поднимутся по лестнице и увидят двух женщин и ребенка. И почему-то не верилось, что чужаки позволят доморощенным грабительницам уйти с миром.

Глаза Эммалиэ стали точным отражением страхов Айями.

Даганны остановились, решая, куда повернуть — налево или направо. Тот, что повыше, снял куртку и забросил на плечо. "Только бы не налево, только бы не налево", — молила Айями, вслушиваясь в грубоватый говор. Она с трудом вникала в чужеродную речь и пока вспоминала перевод, нить разговора терялась. Но кое-что уловилось. Военным надоело который день бродить по покинутым домам. Проще подпалить район, и дело с концом. Но приказ есть приказ, и брошенные жилища нужно осмотреть.

Под ногой Эммалиэ отчетливо скрипнула половица.

— Omak! — сказал солдат и вскинул автомат. "Тихо!"

Даганны оглядывались, прислушиваясь, а Айями закусила губу, чтобы не закричать от страха, залившего с ног до головы: один из солдат изучал заколоченные окна второго этажа. Айями показалось, что даганн смотрит ей в глаза, но она не могла пошевелиться. Ноги намертво приросли к полу. Сделай она шаг, и повторный скрип подтвердит: в доме кто-то есть.

— Afol som, — махнул рукой солдат, просканировав взглядом дом, и перевел затвор автомата. "Идем сюда". О, нет! — покачнулась Айями. Куда бы спрятать дочку? В шкаф? Под стол?

Люнечка сидела на полу как истуканчик и смотрела на Айями, ожидая команды. Детеныши некоторых животных в случае опасности замирают, притворяясь невидимками, — вспомнился некстати рассказ преподавателя зоологии.

— Fot! Som! — крикнули снаружи. "Здесь! Сюда!"

В полуобморочном состоянии Айями выглянула в щель между досками. Зоркий даганн бросился в калитку, а за ним второй, перемахнув через забор, ринулся в заросли — туда, где притаились женщина с дочерью-подростком. Похоже, воришки с опозданием заметили солдат и выдали своё присутствие.

Женщина, сообразив, что преследователи близко, взвизгнула и метнулась, забыв о своей добыче. Она подталкивала дочь, помогая перелезть через ограду. И сама почти перебралась, но солдаты на то и солдаты. Они выносливее, крепче, сильнее. И быстрее.

— Беги! — заверещала беглянка, и девочка, дав стрекача как перепуганный олененок, скрылась в зарослях. Один из преследователей ринулся в погоню, а второй повалил женщину. По слабому вскрику Айями поняла, что та сопротивлялась, но высокая трава скрыла неравную борьбу от невольной зрительницы.

Её убьют! — глаза Айями послали отчаянный вопль Эммалиэ. Подойдя к окну, соседка взглянула в щель между досками. Айями обхватили за ногу — это дочка, не выдержав, подбежала и прижалась.

Автоматная очередь вдалеке заставила наблюдательниц вздрогнуть, а вскоре преследователь возвратился, и, повесив автомат на штакетник, закурил.

Убили, убили! — стучало в висках у Айями. И почему нас понесло именно сегодня и именно в этот район?

Рослый детина поднялся. Пока он заправлял футболку за пояс и застегивал ширинку, другой даганн бросил недокуренную папиросу и исчез в траве.