Влад сам не понимал, отчего оттолкнул Бьянку.

Ее ласки — умелые, изощренные и бесстыдные, — всегда нравились ему, и в любой другой день он позволил бы ей сделать то, о чем она говорила, прямо за столом. Но сейчас… даже чувственное наслаждение меркло в сравнении с желанием просто сжать руку Анны. Просто обнять ее стройную талию, просто глянуть в ее лицо, и перекинуться парой слов.

— Что вы творите!? — шептал Король, кружа свою Королеву.

Он сам не заметил, как отодвинул в сторону придворного, осмелившегося подойти к Королеве и пригласить ее на танец, и встал с нею в пару.

— А что я творю, Ваше Величество? — скромно потупив взгляд, произнесла девушка, и Король задохнулся от ярости. Смесь смирения, трогательной невинности, скромности и тонкого лукавства привели его в бешенство, и он едва сдержался, чтоб не стиснуть девушку в объятьях, зацеловать ее до боли.

— Вы ведете себя…

— Я исполняю свои обязанности, — ответила Анна тихо. — Вы сами велели мне делать это. Вы возложили на меня эти обязанности, и теперь… сердитесь?

— Вы очень избирательно, — прорычал Влад, — их исполняете! Вы с удовольствием предаетесь веселью, танцам, и с неудовольствием, — он до боли сжал ее руку, — делаете то, что касается меня.

— Вы приобрели тело, — эхом повторила Анна, — но не душу.

Король задрожал, сдерживая гнев.

— Сегодня, — произнес он яростно, — после праздника вы подчинитесь мне. Никакого отвращения, Ваше Величество. Никакого омерзения. Вам не удастся обмануть меня, я чувствую ваши эмоции так же ясно, как свои собственные, так что потрудитесь позабыть о своей строптивости. Вы должны будете пошире раздвинуть передо мной ноги с той же радостью, с какой сейчас танцуете — и кончить пару раз как минимум, чтобы подтвердить свое желание.

— Какое желание? — пискнула Анна, багровея от стыда.

— Желание меня. Желания, чтобы я вас трахал, Ваше Величество.

— Святые Крылья!..

— Да, да. И вашу стыдливость оставьте в прошлом. Стыдно не разводить колени перед Королем — стыдно отказывать ему.

— Нет, прошу…

— Да. Я сказал — да!

Анна рванулась изо всех сил из рук Короля, но просчиталась. Он сумел ее удержать; его железные пальцы больно впились в ее плечи, и порванная нитка жемчужного ожерелья скользнула по черному бархату ее платья, бусины с оглушительными щелчками запрыгали по блестящему полу.

Зеленые яростные глаза смотрели в ее, черные, испуганные, прекрасные. Влад чувствовал, что сходит с ума от желания и ревности, ему хотелось задрать на Анне юбку тотчас же, при всех, и прижать ладонь к ее лону, просунуть ее меж стыдливо сжимающихся ног, чтобы она, наконец, поняла, кто ее господин.

Он оказался не готов.

Не готов ко всему этому — к ослепительной красоте Королевы, на которую с изумлением смотрели все. Не готов к тому, что его жену будут вожделеть — желание было написано на лицах мужчин так явно, будто они вслух о нем говорили. Не готов к тому, что ее улыбки, обращенные к придворным, будут ранить и вызывать дикую, до дрожи в пальцах, ревность. Не готов к тому, что сам попадет под власть ее чар… Не готов к тому, что не сможет перенести и тени неприятия в ее черных глазах.

«Кто она такая? Всего лишь смазливая невинная девчонка, — уговаривал он себя, изнывая от неведомого ему доселе чувства. — Так отчего не могу спокойно смотреть на нее? Отчего чудится под ладонью трепет ее обнаженного живота?»

— Нет! — выдохнула Анна. Она побледнела так, что губы ее выглядели кроваво-красными на лице.

— Да-а, — издевательски протянул Влад. Жемчужина из порванного ожерелья скользнула по белоснежной шейке Королевы и Король еще раз цинично усмехнулся, поймав маленький шарик в ладонь и глядя в испуганные глаза Анны. — Широко-широко. Поверьте — я сумею найти способ вас заставить сделать это.

— Нет! — бесстрашно ответила Анна. — Вы приобрели тело! Вот с ним…

— Отлично! — перебил ее Влад, церемонно подавая ей руку. — Идемте, займем наши места, пока здесь будут собирать рассыпавшийся жемчуг. Осторожнее; не подверните на нем ногу.

Он практически силой утащил Анну к стулу и усадил ее на ее место, снова заглянул цинично в глаза и усмехнулся недобро.

Испуганная девушка вжалась в свое кресло. Радость, которую она испытала от танцев, испарилась; на смену ей пришли слезы — Влад, вернувшись на свое место, опустившись в кресло, знаком велел музыкантам играть, а придворным — собирать рассыпавшийся жемчуг.

— Можете оставить его себе, — важно произнес он.

Придворные со смехом бросились исполнять его приказ, в зале возникла веселая суматоха, а Влад, наконец, перевел взгляд своих светлых глаз на испуганную Анну, усмехнулся и выложил жемчужинку на белоснежную салфетку, покрывающую красную с золотым парчовую скатерть стола.

Жемчужина жарко горела в свете свечей; на кипенно-белой салфетке стало заметно, что она вовсе не молочно-белого цвета, а слегка розового, такого нежного и прекрасного, как внутренняя окраска глубоководных раковин.