Король пришел, когда она уже задремала, убаюканная теплом и тишиной. В отцовском замке постель у нее была аскетичная, жесткая и холодная. Иногда зимними долгими ночами Анна не могла согреться под тонким одеялом, и, рискуя нарваться на гнев отца, подкидывала лишние поленья в камин, чтобы в комнате стало теплее. Семья их вовсе не была бедна, нет; но отец полагал, что именно так он воспитывает силу духа у дочерей, готовя их к невзгодам в жизни.

«Как будто мы собираемся стать путешественницами, которые покоряют северные земли! — сердито думала Анна. — Похоже, в этой жизни мне не удастся согреться!»

И вдруг — такая роскошь! С мягкой периной, с пуховым одеялом и подушками, нагретая специально для нее! За одно это блаженство стоило стать Королевой!

Анна даже не слышала, как Король вошел, как крадучись подошел к постели, как откинул одеяло и лег рядом. Только когда его прохладная ладонь скользнула по ее теплому боку, разглаживая атласную кожу, Анна вскрикнула и отпрыгнула от него, извернувшись как кошка.

Король был полностью обнажен. От рывка девушки одеяло с него слетело, и Анна, сгорая от стыда, отвернулась, полагая, что рассматривать голого мужчину — это нескромно, совсем нескромно. Однако, и мимолетного взгляда ей хватило для того, чтобы по достоинству оценить силу и красоту ее мужа, который разлегся в ее постели с грацией большого хищного животного, подперев рукой голову и с интересом разглядывая смутившуюся Анну. Он и не думал прикрыться; и Анна, глянув на него еще раз, со стыдом прикусила губы, сама поймав себя на мысли, что глянула туда, на его член, то ли из любопытства, то ли ведомая дремучим инстинктом.

— Что вам надо?! — взвизгнула она, натягивая одеяло повыше и закрываясь им от насмешливого взгляда Короля.

— Что надо? — с деланным удивлением произнес он. Его голос вгонял Анну в краску, а его пальцы… Ох уж эти пальцы, снова верящие розовую жемчужину! Король приподнял руку и продемонстрировал Анне блестящий шарик. При этом он сжимал его большими и средним пальцем, а указательным поглаживал так нежно и осторожно, что Анна ощутила приятное теплое жжение меж ног. Девушка смотрела на жемчуг как завороженная, чувствуя снова нежные касания внизу живота, и эта порочная, почти насильная игра завораживала ее и рождала в сердце ощущения беспомощности и почти отчаяния. Король мог проделать этот фокус где угодно, и он снова цинично напоминал об этом, требуя от Анны покорности и подчинения. Не силой, не ударами и не болью; но он выбрал самый верный и безотказный способ покорить девушку, играя на ее гордости и стыде. Да, стыд! Анна снова ощутила, как безжалостно и ужасно это чувство, как она, Анна, слаба и беззащитна перед Королем, который делал это при всех.

– Мы же обсуждали это. Или вы думали, что я поверю в то, что ваш обморок из-за духоты? Я прекрасно понял, отчего он приключился. Я видел в ваших глазах безумие экстаза, когда вы кончали. И это уж точно не во вред здоровью…

— Отдайте! — прошептала Анна, потянувшись за жемчугом, но Влад быстро отвел руку, не дав девушке возможности коснуться вожделенной драгоценности. — Прошу вас, верните это мне! Еще одного раза я не вынесу, я умру! Это так унизительно, так бессовестно… Хуже может быть только прилюдная казнь!

— Да, унизительно, — согласился Влад. — Но у нас был договор, — хладнокровно ответил он. — Я верну вам эту… хм… интересную вещицу, если вы тотчас покорно ляжете и разведете ноги, да как можно приветливее!

— Нет! — выдохнула Анна. — Я не хочу вас, я не желаю вас!

— В самом деле? — задумчиво произнес Король, покручивая жемчужину в пальцах. Это невинное на первый взгляд действие заставило девушку хрипло застонать, она дернулась, будто бы выворачиваясь из-под ласкающей ее руки, но ощущение все равно осталось на месте, никуда не делось. Девушка даже с трудом подавила в себе желание окинуть одеяло и заглянуть себе между ног, чтобы убедиться, что никто ее не трогает на самом деле.

— Это ничего не значит, — горячо заспорила Анна. — Это не честно, это насилие! Вы не оставляете мне выбора!

— Выбор есть всегда, — беспечно заметил Влад, рассматривая жемчуг так внимательно, словно в жизни ничего интереснее не видел. — Вы можете отказать мне сейчас и страдать каждый раз, когда мне это заблагорассудится. Кончать на мессе в церкви не очень-то прилично, м-м-м?

Анна задохнулась от негодования и гнева, и Влад бесцеремонно обхватил ее за талию, придвинув ее к себе.

— Идите сюда, поближе. Я вложу этот жемчуг вам в ладонь, вот так, — он осторожно опустил жемчужинку на мягкую ладонь девушки и тотчас накрыл ее своей рукой, переплетая пальцы их рук. — Он будет ваш, как только я пойму, что вы не жульничаете и выполняете свои обязательства. Ну? Я жду! Раздвигайте ноги. Сию минуту.

Анна нервно сглотнула и осторожно, нерешительно подчинилась, чуть приподняв колени. Ноги ее тряслись, и она сама не знала почему — оттого ли, что ей невыносимо омерзительно было подчиняться, или оттого, что она знала, предвкушала то, что сейчас произойдет, то, как она забьется в сладкой муке, выкрикивая свое наслаждения и удерживая ноги раскрытыми только для того, чтобы пальцы Короля ни на миг не покидали истерзанного, пульсирующего сладкими спазмами местечка…

«Какая мерзость, — думала Анна, ощутив, как мужчина придвинулся к нему ближе и его напряженный, подрагивающий член коснулся ее бедра. — Это все шантаж, насилие, это все неправильно, не должно быть так!»

Жемчужина жестко давила в ее ладонь, Анна чувствовала ее — но не было никакой возможности ухватить ее, сжать в кулаке и оттолкнуть Влада, который, казалось, уже уверовал в своей полнейшей власти над нею.

— Шире ноги, — велел он, тихо посмеиваясь, чуть навалившись на дрожащую от гнева и стыда девушку и покусывая ее в плечо. — Чтобы я видел, как вы жаждете принять меня, Ваше Величество!