Шрифт:
CCXLI
Другие в страхе — суета такая! — Вон из воды — к одеждам все спешат И впопыхах, себя лишь прикрывая, Скорей, едва одевшись, наугад, Одна другой совсем не замечая, Бегут и не оглянутся назад — Все врассыпную, кто куда, и в спехе Оставили на месте все доспехи. CCXLII
А Африко в объятьях, торжествуя, Сжал Мензолу, рыдавшую без сил, В воде — и, девичье лицо целуя, Слова такие милой говорил: «Ты — жизнь, ты — нега, коль тебя возьму я, Не отвращался: мне тебя вручил, Душа души моей, обет Венеры, Не плачь хоть для богини, ради веры!» CCXLIII
Но Мензола речей его не слышит, И борется всей силою своей, И крепкий стан туда-сюда колышет, Чтоб из объятий вырваться скорей Того, кто на нее обидой дышит; По лику — слезы градом из очей. Но он ее держал рукой железной — И оборона стала бесполезной. CCXLIV
В той их борьбе задумчиво дремавший До той поры — отважно вдруг восстал И, гордо гребень пышный свой поднявши, У входа в исступленье застучал. Бил головой, все дальше проникавшей, Так, что вовнутрь вошел, не отдыхал, Ломился с превеликим воплем, воем И словно бы с кровопролитным боем. CCXLV
Мессер Мадзоне взял Монтефикалли И в замок победителем вступил — И вот его с восторгом тут встречали, Кто гнал сейчас из всех последних сил. Но после столь решительных баталий Он буйну голову к земле склонил, От жалости глубокой прослезился, Из замка кротким агнцем удалился. CCXLVI
Как видит Мензола, что против воли Похищено девичество ее, Рыдая, к Африко в душевной боли Оборотилась: «Совершил свое И, дуру, обманул меня; хоть доле Не медля выйдем: злое бытие Сейчас прерву руками я своими; Жить не хочу с страданьями такими». CCXLVII
Услышал Африко слова печали, И на берег он вышел вместе с ней; Ее страданья лютые терзали, И тяжко он скорбел в душе своей. Его желания торжествовали Отчасти, но вспылал еще сильней Огонь в груди, сторицей распаленный Пред ней, такой несчастной и смущенной. CCXLVIII
Одеться только лишь они успели, Схватила быстро Мензола копье, Ни слова не сказав — к последней цели, В грудь крепкое направив острие. Увидев мысль ужасную на деле, К ней Африко метнулся и ее Схватил под мышки, в лес далеко с силой Копье забросил и промолвил милой: CCXLIX
«Увы, любовь моя, что ты хотела, Что за безумье совершить с собой? О злая мысль — на этакое дело Свирепое подвигнуть разум твой! О, мне, глупцу, какого ждать удела, Лишась тебя со всей твоей красой? Минуты бы не прожил я в разлуке И на себя сам наложил бы руки!» CCL
Сердечной мукой Мензола такою Томилась, что у Африко в руках Упала, обмерла: а он с тоскою Уж видит смерть на меркнущих чертах. Обняв ее, он слезы льет рекою. Холодный душу сотрясает страх За жизнь ее; и ношу дорогую Он сокрывает в сень ветвей густую. CCLI
Так вместе с ней поникнув под ветвями, Он левою рукой ее держал, А правою покрытые слезами Ланиты ей тихонько вытирал С суровыми и грустными речами: «О смерть, вот все, чего твой взор искал! Ты счастья моего меня лишила, А вместе с ним и мне — одна могила». CCLII
Потом, лик помертвевший лобызая, «Любовь моя! — взывал он. — Для чего Злой этот день, судьбина эта злая Нас разлучила!» Взора своего С лица любимого все не спуская, Все говорил — и клял он торжество Своих желаний, что минутно было И Мензолу так страшно оскорбило. CCLIII
Но, скорбь излив над помертвелым ликом, Что, бледный, не казался больше жив, Его не раз в мучении великом Слезами и лобзаньями покрыв, Не в силах жить в. терзании толиком, Решил убить себя. Вот уж порыв Его с земли для смерти подымает — Как он услышал: Мензола вздыхает. CCLIV
Дух Мензолы по воздуху носился, Час не один в блуждании провел, И в тело наконец он воротился, В свои вместилища опять вошел, — Она пришла в себя, и вздох излился, И стон из уст, и горестный глагол: «Увы, увы, о если б умерла я!» — Она рыдала, не переставая. CCLV
Когда увидел Африко живою Вдруг Мензолу, что, мнилось, уж мертва, — Воскрес сердечной радостью одною, Заговорил утешные слова: «О роза ароматом и красою, Я за тебя страдаю, ты права; Но лишь не бойся и не ужасайся, Моей защите крепкой доверяйся. CCLVI
Ты мне всех благ дороже и желанней — И ты теперь в объятиях моих. Нет сердцу моему больней страданий И безутешней — мук и зол твоих. И горе мне, я мнил — предел терзаний! — Что держит смерть тебя в цепях своих. Моя рука меня разить готова, Как слышу вздох твой и живое слово».