— А нам что делать? — встряла почти невидимая эвакуатор. — Мы не имеем право вызовы не принимать хоть в табор, хоть куда!

— Ша, доктора! — прикрикнул лысый.

— Вот и я говорю: ша, — подал голос Нелдер. — Мозги-то нам для чего дадены? Чтобы ими думать, о как!

— Может, у меня мозгов и нету… — почему-то обиделся Дундук.

— А ты еще по мостовой поскреби, — ласково посоветовал Кайрен.

— … только я, как некоторые, приписками не занимаюсь, — упрямо талдычил козлинобородый. — есть полис — пишу. Нет — ну извините.

— Да никогда, ни за что не извиним! — во всю веселился «корсар». — Ты своим крючкотворством и очковтирательством позоришь гордо звание СЕПовца и весь коллектив, состоящий из людей сознательных, должен подвергнуть тебя порицанию и остракизму, потому как благодаря твоей неуместной позиции нас лишают стимулирующих[1]. И…

Анет вздохнула, вытянула скрещенные в щиколотках ноги, пристроив их под кресло, которое впереди стояло, а руки в карман сунула. Вот ей было совсем не до веселья, как раз наоборот: на душе царило уныние и какое-то щекочущее недовольство. Причем недовольство это ни к чему конкретному не относилось, а было таким, отвлеченным.

Просто когда Ани сегодня домой заскочила, чтобы переодеться и на работу собраться, ее бабушка застукала. И в лепет, что внучка у приболевшей подруги ночевала, верить отказалась. Правда, здесь эта самая внучка и впрямь дала маху: у ложа больной она бдела и в прошлый четверг, и на прошлой неделе и на позапрошлой, кажется, тоже. Ну а что еще можно придумать, возвращаясь в родные пенаты под утро?

Вот бабуля и поджала губы презрительно, процедила: «Все по собачьим свадьбам шляешься?», оправданий слушать не пожелала, а от дальнейшего общения отказалась вовсе. Да и папа в последнее время поглядывал на дочь эдак искоса, тревожно. Хотя, конечно, никаких «собачьих свадеб» и в помине нет, а есть…

Вот как раз что есть и не понятно.

— Доктор Нелдер, к вам у меня отдельный разговор, — грозно громыхал лысый. — На вашу бригаду в последнее время вообще сплошные жалобы. Вот на прошлой неделе сразу аж две поступило. Отказали в осмотре пациентке? Так? Нет? Почему?

— Каюсь, грешен! — Кайрен поднялся, прижав руки к груди, покаянно голову повесил. — Но вот сами судите, други. Дело, значит, случилось в четыре утра или около того. Приезжаем мы с доктором Сатор на боли в животе. А там, понимаешь, дамочка. Хорошая дамочка, ничего не скажу.

— Молоденькая? — спросил кто-то заинтересованно.

— Бывают и моложе, — отмахнулся Нелдер. — И вот она нам рассказывает жуткую историю: забыла, понимаешь, вынимала она тампон или нет. И боится, теперь, что он, провалившись, ей нутря попортит.

— Какой тампон? — совершенно серьезно, на смешки ни малейшего внимания не обращая, поинтересовался Дундук. — Если, к примеру, в ухе или ротовой полости, то следовало…

— Так чего ты ее не осмотрел-то? — странно скривившись, то ли едва сдерживаясь, чтобы не заржать, то ли потому, что у него зуб прихватило, поинтересовался бугай.

— Да не сообразил, где бы мне посередь ночи гинекологическое кресло надыбать, — виновато развел руками Нелдер. — Так, неосмотреную, в больницу и свезли.

— А ее из этой больницы выперли. Между прочим, в пять утра, в домашних тапочках. Что она и отразила в своей жалобе.

— Что ж ты пациентку-то не обул, Нелдер? — спросил все тот же заинтересованный.

— Да уж действительно странно, — процедил Дундук, поправляя пенсне. — Нашему доктору только дай кого-нибудь обуть.

— Нет, а если чисто теоретически, пальпацией…

— Тебе бы все пальпировать! Помнишь ту бабку с Зеленой?..

— Ну а что делать, если…

— Да не щупал я ее, а!..

— Ну вот у меня на прошлой смене тоже случилось…

Кайрен улыбался довольным котом, явно наслаждаясь устроенным балаганом. Ани еще разок тяжко вздохнула и отвернулась к окну. За ним ничего хорошего не обнаружилось: все те же пыльные кусты, унылые крыши ящериных стойл и много-много солнца.

— Ша, говорю! — грохнул кулачищем по столу старший врач. — Вам бы все хиханьки! Вот от этого как отписываться будешь, Нелдер? Ты рожу-то не вороти, смотри, смотри. Реанимационные мероприятия оказаны не в полной мере. Ты их когда прекратил? А родственница все по часам сверила. Ну и что?

Анет опять вздохнула. Этого пациента она хорошо помнила: дедушка, которому леди Ночь, наверное, уже прогулы ставила, потому что все сроки отжил, еще и с запущенной онкологией. Тут реанимируй — не реанимируй, а толку все равно никакого, да и по стандартам[2] не полагается. Только вот внучка — других родственников при дедушке не было — очень уж убивалась, вот одиннадцатая бригада что-то такое и изобразила, чтобы ее хоть немного успокоить, вроде сделала для дедушки все, что могла.

Да какие из них, к Хаосу, «спасители»? Даже просто на спасателей не всегда тянут. Это в операционной просто: есть проблема, есть ее решение — вперед, как говорится, и с песней. А тут… Хотя Нелдеру, кажется, нравится. Только вот непонятно, что и почему. Впрочем, в нем вообще понятного мало.