Развернувшись на пятках, управляющий быстрым шагом пошел к двери. Айре бросился следом, хватая ртом внезапно ставший горячим и вязким воздух. Чьи-то руки перехватили его, швыряя на пол, колено уперлось в спину, Айре рванулся, закричав, чувствуя, как в запястья врезается кожаный ремень.

— Господин управляющий. Не надо. Простите, господин управляющий, — Айре захлебнулся криком, когда второй ремень перехватил ему рот, загоняя крик в легкие. Он замычал, мотая головой, тонкие струйки крови из разорванной губы были густыми и солеными. Холодный металл коснулся спины — нож распорол тонкую батистовую рубашку, перерезал пояс на штанах. С него стянули одежду, швырнули в угол сапоги. Айре хрипло дышал, глядя, как обутые в тяжелые башмаки ноги останавливаются рядом с его лицом.

— Прости, парень. Приказ есть приказ. — Его подхватили, потащили к выходу. Скрипнула обитая железом тяжелая дверь, тело ожег, как плетью, холодный мокрый зимний ветер. Липкая ледяная грязь под ногами у Айре разъезжалась, заставляя оскальзываться, но его держали крепко, не давая упасть. Швырнули на колени у мусорных баков, защелкивая карабин на ошейнике. Поводок узлом затянули на лапе кованого орла, глядящего одним глазом на Айре из чугунного кружева ограды. Рядом грузно чавкнул в грязи ящик вина.

— Ладно, парень. Не держи зла. — Шаги прошлепали к дому, скрипнула дверь, вспыхнула и погасла полоса золотого света.

Айре дернул поводок и попытался сглотнуть слюну. Замычав, вывернул голову, вытирая подбородок о плечо. Под коленями хлюпала склизкая грязь, рядом, в круге света, валялась арбузная корка. На спину капнула ледяная вода — еще и еще, мерзко и щекотно стекая вдоль позвоночника. В тишине, полной гулкой мерной капели и далекого лая собак, раздались шаги. Айре попытался оглянуться, но потерял равновесие и упал. Он ерзал в воняющий гнилью жиже, пытаясь упереться плечом и встать, когда кто-то схватил его за щиколотку, рванув на себя. Айре рухнул лицом вниз, перекатился на спину, широко распахнутыми глазами глядя на возвышающихся над ним мужчин. Мятые, испитые лица, заскорузлые от грязи обноски.

— Эй, гляди, что тут есть. Как думаешь, это выкинули?

— Не знаю. Ну, похоже на то, — говорящий задумчиво поколупал покрытую коркой засохшего гноя язву на щеке. — Гляди, там еще и бухло стоит.

— Ну что, угостимся? — высокий, одетый в рваный женский плащ необъятного размера бродяга вытащил из ящика бутылку и, зубами вырвав пробку, шумно отпил из горла. — Неплохо, неплохо. Сладкое.

— Дай мне. Эй, все не вылакай. Дай мне, говорю, — второй нищий вырвал бутылку и жадно отхлебнул. — А с этим что делать будем? — Кивнул он на Айре.

— Что делать, что делать? Вино — пить, этого — ебать, что не ясно? — высокий хохотнул и шагнул поближе, облизывая шелушащиеся губы. Айре попытался отползти, скользя спиной по грязи, бродяга пошел за ним, ухмыляясь, окидывая обнаженное тело жадным взглядом.

— Да ты глянь, какой — чистенький, гладенький, хорошенький. И чего этим богачам неймется — такое добро выбрасывают… — Он присел на корточки, и Айре судорожно поджал ноги. — Да ты не бойся, мы не обидим.

Нищий протянул покрытую коркой грязи руку и погладил его по щеке. Айре дернул головой, стряхивая ладонь, и бродяга, засмеявшись, ухватил его за челюсть, поворачивая, разглядывая смуглое чеканное лицо.

— Красотка, просто красотка. Ну, будь с нами поласковее — тебе понравится, вот увидишь.

Айре брыкнул ногами, попав бродяге в плечо, и тот с возмущенным криком рухнул в грязь.

— Ах, ты ж сука. Ты лягаться, — размахнувшись, он ударил жестким, подкованным гвоздями ботинком Айре в живот. Тот согнулся, хватая ртом воздух — и бродяга, схватив его за ноги, рванул на себя, натягивая поводок. Ошейник перехватил горло. Айре захрипел, забился, выгибаясь, отчаянно вырываясь из хватки.

— Тихо, рыбка, тихо. Не дрыгайся. — Бродяга держал крепко, и Айре обмяк, в глазах у него заплясали черные точки. — Вот так. Умница. — Нищий оскалился и навалился на судорожно вздрагивающее тело. Он широко развел рабу ноги и, развязав узел на заменяющей пояс веревке, спустил штаны. Взвыв, Айре дернулся, попытавшись ударить пяткой в голову — но второй бродяга поймал его за ногу, заставляя открыться.

— Давай, Мели, выдери его. Выеби куколку.

Мели плюнул на член и, ухватив Айре за бедра, приставил головку к дырке — и вогнал, утробно хрюкнув, на всю длину. Вышел — и вновь рывком вошел, постанывая от наслаждения. Айре глухо вскрикивал от каждого рывка, его голова билась о камни мостовой, свет фонаря прыгал на раскрасневшейся лысине Мели.

— Ох, ты ж блядь. Тесный какой. Вот так, сучка, вот так, — нищий трахал Айре быстро и жестко, впившись пальцами в нежную кожу бедер. Дернувшись еще несколько раз, он кончил. Горячее семя поползло по ледяным, испачканным грязью ногам. Айре смотрел в мутное, как бельмо, небо, впившись зубами в кляп. Мели, ухватив его за волосы, развернул к себе.

— Ну как, понравилось? Так тебя еще, небось, не ебли, да, шлюшка? Да ты не зыркай, не зыркай исподлобья. Гордый какой. Гордых на мусорник не вышвыривают, понял? — он завозился, натягивая штаны. — Вот я, например, свободный человек. Ясно? И не кривись, не надо. Я свободный человек. А ты — вещь. Дешевка. Вот выкинули тебя, а мы подобрали. Значит, мы твои хозяева, правильно? И делаем, что хотим. А ты слушаться должен, так?

Он рассуждал, завязывая пеньковую веревку на сложный узел и заправляя обтрепанные концы в карман. Айре смотрел на него злыми затравленными глазами, шумно дыша, жилка на виске у него билась мелко и часто.