Дверь распахнулась и из кабинета выскочила знойная красотка, лет двадцати от роду. Степка даже сама засмотрелась, на столько красивой была девушка. Длинные белые волосы подняты в высокий хвост, глаза голубые, брови черные, на губах алая помада. Одета посетительница была в меховой жилет из чернобурки, длинные кожаные перчатки, выше локтя, мини-юбку и сапоги-ботфорты, между сапогами и юбкой выглядывали сетчатые колготки. Или даже чулки.

Повернулась и рыдая произнесла, обращаясь к мэру:

— Я думала, ты мне друг! — хлопнула дверью и выбежала прочь.

На мгновение повисла тишина.

— Это кто? — прошептала Степка.

— Катька, местная королевишна, — так же шепотом ответила секретарша, — дочка местного бизнесмена.

— Грозного??? — опешила женщина.

— Не, другого, тот что молокозавод открыл!

— А-а-а, не знаю такого!

— Да? Я думала вы уже со всеми… холостяками… познакомились… — проронила секретарша и поправила очки, вновь нырнув в документы. Степка покраснела, сразу сообразив на что намекает женщина. «Вот блин, значит соседи заметили! Ну все, прости-прощай репутация, беду я теперь в селе местной блудяшкой, как говорит Лукерья…»

Не успела Степка как следует опечалиться от перспективы стать деревенской «знаменитостью», как дверь в мэровский кабинет опять распахнулась. Честный Никита, собственной персоной, злой, с растрепанными волосами появился на пороге и прогремел своим оперным голосом:

— Татьяна Ивановна, убедительно прошу, Екатерину Вележеву и ее подруг ко мне не пускать! Да что это такое? От работы отвлекают… — под конец фразы заметил Степаниду и сдулся, последнее проговорив тише. Волосы поправил, приосанился и застыл, разглядывая.

— П-простите, Никита Горович, честное слово, в последний раз, она же мне басен наплела, мол папа по делу срочному, простите… — взволнованная секретарь даже с места встала, карандаш в руках теребя.

— Ладно, — спокойно ответил мэр, не глядя в ее сторону, — работайте. Степанида, вы не меня ждете?

От его пронзительного ястребиного взгляда вдоль позвоночника прошлось током и на обессиливших, в секунду ногах, стали покалывать ступни.

— Вас… — ответила тихо и даже головой кинула, вдруг он не расслышал.

— Проходите пожалуйста! — Никита шагнул в кабинет и сделал приглашающий жест рукой.

Степанида поглядела на него беспомощно, враз пожалев, что пришла. «Что за хрень, на меня напала? Даже с Грозным и сладкой парочкой общаться легче. А тут кости размякли. Ведь в доме Гора ноль эмоций было на него. Чего снова накатило?»

Никита смотрел в глаза, попавшей в плен его взгляда Степаниде, словно считывал с них мысли. Внимательно, щурясь, как вчитываются в сложные иностранные слова. А потом улыбнулся. Невероятной светлой улыбкой, обнажив белые зубы.

— Проходите, я сегодня добрый! — мэр вышел из кабинета, подхватил Степаниду под локоток и талию, практически втащив к себе. Степка успела послать беспомощный взгляд секретарше, как дверь закрылась, отрезав ее и Никиту от внешнего мира. «Ну все, пиши пропало!»

— Степанида! Ау? — раздалось откуда-то сборку и Слагалица поняла, что стоит с зажмуренными глазами, — неужели я такой страшный? — голос мэра сейчас звучал иначе. Баритон с бархатными нотками, так бы она его охарактеризовала.

— Что вы, — ответила слабо, глаз не открывая, — совершенно наоборот. Вы и сами понимаете, как на меня действуете.

— Кажется, понимаю, — ответили довольно, — удивлен и счастлив. Но вы, все-таки проходите.

— Может я лучше домой, а? — предложила робко.

— С закрытыми глазами? — спросили весело.

— Зачем же, на улице я открою, — Степаниде тоже стало смешно и посему легче с ним общаться.

— Нет уж, я настаиваю! — ее потянули за локоток, — в какие-то веки вы сами пришли ко мне. Не отпущу ни за что! По крайней мере без чаю!

— Не против, я глаза открывать не буду? — захихикала, как девчонка.

— Против, конечно, глаза у вас красивые! Но… согласен и на это, — ответили со смешком.

Степанида с облегчением выдохнула. В минуту общение с мэром стало простым и даже приятным. Он усадил ее за стол и загремел чашками.

— Вы что, сами чай варить собрались? — Степанида не выдержала и открыла глаза. Никита копошился за маленьким столиком у окна, на котором стоял эклектический чайник, набор чашек и несколько жестяных баночек. Его мощная фигура в простом сером свитере и брюках со множеством карманов, смотрелась крайне нелепо рядом с чайными принадлежностями. И опять Сетпке показалось, что ему пошел бы топор на плече. Огромный такой, как у Дровосека из сказки.