Лан довольно кивнула. Всё так, всё верно. А ещё этой весной она купила-таки у Призывающих Лес тонкорунных ягнят и раздала крестьянам. С выручки от их шерсти аэры Кайран будут получать тридцать процентов. И от потомства по десять. На следующую же весну привезут молочных телят. А то местные коровы не столько прибыток дают, сколько драгоценную траву впустую жрут. Доходов от обновлённой смолокурни как раз должно хватить. Потом можно будет подумать, чтобы шерсть самим прясть или даже ткать. Это выгоднее, чем руно продавать...

– О чём задумалась, хозяйка?
– выдернула девушку из розовых мечтаний Дарка.
– Опять, небось, про нужды какие?

– Про них, - усмехнулась Лан.
– А как не думать? Своё же, не чужое.

– Своё, - протянула кузнечиха, искоса глянув на госпожу.
– О своём-то иные аэры так не пекутся. А правду говорят, что вы уезжаете или врут опять?

– Уезжаю. Да я ненадолго, - добавила поспешно аэра, потянулась через забор, похлопав схватившуюся за сердце женщину по плечу.
– Что ты так взбаламутилась? Только до огненных смотаюсь и обратно. Надо же решить с главой клана. Три года уже прошло, а ничего не ясно.

– Надо-то надо, - сварливо отозвалась Дарка, краем косынки утирая вспотевшее лицо.
– Но это их дело, мужицкое. Жаль только, что у нас тут один мужик. Даром что девка.

– Ну, спасибо!
– засмеялась элва, снова облокачиваясь на изгородь.
– А я с утра думала, что вроде к женскому роду принадлежу.

– Да где ж к женскому-то? Того и гляди, бородища расти начнёт. Я намедни своему так и сказала. Мол, несправедливо это, чтоб такая баба, как наша хозяйка, и без мужика толкового билась. Моя младшенькая вровень с вами родилась, а и та уже двух дитёнков имеет. А вы...

– Ну чего граишь, как чайка? Гра-гра, разоралась тут, - перебил супругу кузнец, выводя из-за воротин кобылку Лан.
– Не нашего ума господские дела, сколько говорить? А уж бабе и вовсе молчать следует.

– Уж больно ты суров, Иктар, - усмехнулась Лан, принимая у него поводья.

– А что, неправ я разве?
– набычился кузнец.
– Если жене волю давать, так и не продохнуть от неё станет. Нет, понятно, что не про вас такое. Но только со всеми остальными кулак надо держать крепко, верно я говорю?

Кузнец неуклюже - бугрящиеся под кожаным фартуком мышцы не давали двигаться ловко - обернулся за спину.

Белокурый Редгейв, начальник лановой охраны, только хмыкнул что-то неопределённое, также неопределённо пожимая плечами. При госпоже он своё мнение о месте женщине в этом мире предпочитал не высказывать. Один раз она его уже отчитала, как мальчишку, хватит. Да и слова её с делом расходились редко. Сказала: отправит туда, откуда пришёл - и отправит же. А снова наёмничать его не тянуло. Уж лучше промолчать и у девки в подчинении ходить, чем шляться неизвестно где без всякой чести, род позоря.

– Лыбятся они. Чего, спрашивается, лыбятся?
– пробурчал кузнец, бросив из-под кустистых бровей хмурый взгляд на жену с госпожой.
– В общем, кобылку я твою подковал, копыта почистил. Теперь она у тебя подкову точно не потеряет. Ну, до следующего раза, как ко мне придёшь. Придёшь же?

– Да приду я, приду!
– Лан мученически подняла глаза к небу.
– Ненадолго уезжаю. Вернусь недели через две, через три. Соскучиться не успеете.

– По тебе соскучишься, - хмыкнул Иктар.
– Вечно задумаешь чего эдакое, а нам делай. Выдохнуть не даёшь. Да не забудь пруты, про которые я говорил. И молот купи. У огненных-то инструмент в самый раз. Помнишь хоть, какой надо? Или снова показать тебе?

– Да помню я всё, - Лан привычно опёрлась носком сапога на услужливо подставленные, сплетённые мостиком пальцы Редгейва, забираясь в седло.
– Я же даже зарисовала твой молот. И меха посмотрю.

– Кто ж тебе меха-то продаст? Это ж ихняя тайна тайная! Хотя, с мехами-то я стал бы первым кузнецом во всей округе. Денежки устал считать. Так что ты там того... Поспрашай.

– Поспрашаю, - кивнула элва, разбирая поводья.
– Ну, всё, оставайтесь с миром.

– Доброго пути, воды, как масло и попутного ветра, - мрачно пожелал кузнец.

Дарка молча помахала вслед госпоже. И вдруг всхлипнула.

– Ты чего?
– удивился её муж, не замечавший раньше у супруги склонности к неоправданной слезливости.

– Не вернётся она, - прогундосила кузнечиха, трубно сморкаясь в фартук.
– Вот ей-ей, не вернётся. И снова мы, как раньше, без хозяйского пригляда останемся.

– Да ладно тебе каркать! Тоже мне, ворожея нашлась!
– прикрикнул Иктар.
– А ну пошла, ужин готовь! Солнце уже почти село, а жрать нечего! Не баба мне досталась, а проклятье какое-то! Пошла, пошла, говорю, предсказательница!