— Только так вы и должны, хозяин Эйдан, как сами пожелаете, — согласилась Лейтис и облизала губы, оглядываясь на него.

— Хорошая, послушная саба, — проговорил он ей на ухо, прижавшись сзади и огладив руками бока и бедра. — Угомонилась? Хозяин пожелает взять тебя сзади, только чтобы ты сперва расставила ножки как следует и отставила попку получше, — он погладил ее рукой по этой, самой аппетитной, попке, а потом подтянул скамейку поближе ногой и, отступив от Лейтис, аккуратно поставил возле нее к стене, чтобы ей удобно было забраться. — Вставай сюда на колени.

— Угомонилась, — согласилась Лейтис устраиваясь на скамейке, — Вы умеете заставить угомониться вашу строптивую сабу, хозяин Эйдан.

Эйдан позволил себе полюбоваться ею, подошел и отодвинул банкетку, поправил ноги, чтобы она стояла именно так, как он хотел, прогибая спинку и выставив свою красивую попу. Сейчас, когда скамейка была отодвинута, а руки привязаны, Лейтис оказалась действительно хорошо зафиксирована, особенно не побалуешь. И Эйдан действительно мог делать с ней что угодно — но, разумеется, не стал бы, зато он не мог не представлять. Как спускает с нее трусики, потом гладит по этой изящно выгнутой спинке, хватает за плечо, выдергивает из брюк ремень и, сложив вдвое, шлепает им по вздрагивающим ягодицам, сперва легонько и медленно, а потом все сильнее и сильнее. А она тихо и сладко вскрикивает от каждого удара.

Это тоже было бы прекрасно, экспромтом и подручными средствами, как весь их секс в этой кабинке. И Эйдан не мог себе этого позволить. Зато мог позволить как следует стиснуть ее попку руками, погладить бедра, расстегнуть бюстгальтер, чтобы потеребить грудь. Жестко, напористо, страстно.

— Тебе нравится, как хозяин тебя ласкает? — спросил Эйдан, снова положив ладонь на этот чудесно отставленный очаровательный зад, и скользнул пальцами между ног. — Сейчас проверю. Нравится ли.

Все же это было восхитительно, неожиданно и этим — тем более прекрасно. И то, что Эйдан был готов ее связывать и — ничуть не меньше — что готов устраивать секс в общественном месте, где их могли застукать, отчего делалось горячо, упоительно. И то, как он умело ее обездвижил — о да, Лейтис очень нравилось. Мог даже не проверять, но конечно она хотела, чтобы он ее приласкал между ног, жаждала этого. Еще она хотела бы, чтобы он после этого как следует шлепнул ее по заднице, хотя бы рукой, но побольше и от души, а потом снова погладил там, где она так жаждет, вот тогда было бы еще слаще чем сейчас, совсем сладко, но такое Лейтис могла только воображать… и все же одних фантазий ей хватило, чтобы возбудиться сильнее.

— Нравится, — довольно констатировал Эйдан, настойчиво толкаясь в нее пальцами. — Хорошая саба, любит доставлять удовольствие хозяину.

Он склонился к ней, чтобы поцеловать в шею за ухом, поласкать языком. Приник к Лейтис всем телом, обнимая, поглаживая рукой по животу и груди, а потом убрал пальцы и, ухватив за бедра, вошел в нее, так же резко и страстно, нетерпеливо, сразу начав двигаться, помогая ей руками насаживаться на свой член сильнее.

— Хочу, чтобы ты стонала, — сказал Эйдан, сбивчиво дыша. — Чтобы все слышали, как ты рада доставить хозяину удовольствие.

От мысли, что окружающие услышат, чем они тут занимаются, стало еще горячее. Они будут знать, что Эйдан тут ее отымел, как последнюю шлюху, прямо в центре чопорного и фешенебельного района Луденвика, и будут испытывать финский стыд, осуждать и завидовать — потому что с ними так не поступят, ведь они не сабы. Возможно, даже вообразят, что ее наказывают за какой-то проступок. Восхитительно.

— Хотите, чтобы они вам завидовали? — довольно спросила Лейтис. — О да, они будут, только поддайте еще, чтобы я это делала от души.

Она прекрасно понимала, что это ужасная наглость, но именно это и было восхитительным. Дразнить его. Заводить, даже когда он уже в ней, чтобы у Эйдана аж искры из глаз сыпались от нее.

— Наглая саба, распутная саба, — с невообразимой смесью суровости, нежности и страсти проговорил Эйдан и вцепился рукой в ее хвостики, потянув голову назад. — Я бы тебя заткнул, но кто же будет вопить от удовольствия? Так что я просто оттрахаю тебя так, чтобы ты только орать и могла, — он шумно выдохнул ей в ухо, приникнув губами к шее, еще сильнее задирая ей голову, принялся вылизывать ее языком жадно и с удовольствием. И двигаться в ней, еще быстрее, еще глубже, еще резче, впившись пальцами Лейтис в бедро.

Это было прекрасно. Он знал, как доставить ей удовольствие, при котором стоны не могли не срываться с ее губ. Жаркие, страстные стоны. А вопить, к сожалению, она не сможет, разве что нарочито, искусственно, что совсем неинтересно. Вопила Лейтис обычно под плетью. Но и жаркие стоны могут быть громкими, особенно когда он так хорошо, прекрасно, просто изумительно ее трахает, действительно от души.

— Да, моя самая развратная девочка, вот так, — одобрительно шептал Эйдан, двигаясь в ней все так же быстро и страстно — Еще. Хорошая саба, знает, как уважить хозяина. Еще, девочка, — он подгонял ее словами, подгонял движениями, подгонял рукой, которая, погладив по животу, легла прямо Лейтис на промежность, чтобы ласкать ее и так тоже, чтобы она стонала еще громче, задыхаясь от удовольствия.

Она была уже близка к разрядке, и именно этого движения не хватало, чтобы, заорав от удовольствия, кончить, видя белую пелену перед глазами, которая обычно означала предвестье сабспейса. Впрочем, он был тут неуместен. Лейтис, тряхнув головой, простонала:

— Вы — лучший, хозяин. Еще никто… Никогда…

Это и правда было для нее свежо и ново. За пределы клубов она со своими экспериментами все же не выбиралась и теперь понимала, что, хотя она далеко не новичок, Эйдан может поучить ее затейливому сексу. Как он все устроил в раздевалке. И в лучших условиях не всякий так сможет, так что комплимент она отвесила более чем искренне.