— Войдите, — слышу уверенный голос.

В кабинете застаю сразу двух человек, один из которых точно дядя Дима, или Демьян Тимофеевич Стрельцов, как гласила табличка возле двери, а второй — расфуфыренная донельзя брюнетка, которая чуть ли не ложится поперёк его стола, светя итак чересчур откровенным декольте. Впрочем, краем сознания отмечаю, что Стрельцов оставляет без внимания все её попытки соблазнения.

— Присядьте пока, — бросает на меня мимолётный взгляд и кивает в сторону стула в противоположном углу.

От прохлады тона его голоса меня бросает в дрожь, и почему-то начинаю сомневаться, что он захочет взять меня в свой штат.

Может, папа что-то напутал?

Вот мужчина подписывает какие-то документы, и брюнетка с явной неохотой отстраняется от него. Она почти доходит до двери походкой от бедра, когда он окликает её.

— Виктория Владимировна. — Девушка радостно оборачивается, но слышит совсем не то, на что надеялась. — Я понимаю, что вы — привлекательная молодая женщина, но если вы позволите себе ещё хоть раз появиться в управлении в таком виде, я попрошу вас написать заявление по собственному. Это понятно?

С лица девушки сходят все краски, потому что хоть Стрельцов и говорил спокойно, от его интонации хотелось бежать без оглядки и зарыться где-нибудь поглубже. Поэтому девушка надрывно кивает и поспешно скрывается за дверью. Вдохнув поглубже, перевожу взгляд на мужчину, который устало потирает глаза; в этот момент мне почему-то становится его жаль.

— Демьян Тимофеевич, если я не вовремя, я могу заглянуть попозже, — робко нарушаю тишину.

Словно вспомнив, что в кабинете он не один, Стрельцов вскидывает голову, и его лицо озаряет… улыбка.

— Нет, Олечка, ты приехала как нельзя кстати, — весело отвечает он. От неожиданной перемены его настроения мои брови удивлённо ползут вверх. — И какой я тебе Демьян Тимофеевич? Помнится, раньше ты звала меня дядей Димой.

Открываю рот и тут же захлопываю его обратно, забыв, что хотела сказать — до меня только сейчас доходит, что холоден он со мной был только из-за «свидетеля».

— Разве так можно? — вспоминаю наконец, как владеть языком.

Мужчина усмехается и бодро вскакивает на ноги; пока он закатывает рукава рубашки, я получаю возможность хорошенько его рассмотреть. Несмотря на то, что они с отцом были ровесниками, дядя Дима выглядел не старше тридцати пяти, хотя на самом деле был на целую десятку старше — даже одежда не могла скрыть его мускулистое тело, которое явно не понаслышке было знакомо с тренажёрным залом. И редкая седина на его густых тёмных волосах ни капельки не портила внешности; наоборот, я прекрасно понимала брюнетку, которая их кожи вон лезла, стараясь привлечь его внимание. Тёмно-синие глаза гипнотизировали, приглашая окунуться в них с головой без спасательного круга, а ямочки на щеках, когда он улыбался, притягивали взгляд и в буквальном смысле слова сводили с ума.

А когда он закатал рукава, и моему взору предстали сильные мужские руки, покрытые сеткой вен, я была близка к тому, чтобы потерять сознание, потому что такие мужские руки — мой фетиш.

— Я качал тебя на руках, хотя ты вряд ли это помнишь, так что очень даже можно, и на «ты» — к папе же ты не обращаешься по имени-отчеству? Это при подчинённых надо соблюдать правила приличия, а сейчас тут кроме нас нет никого.

Вот это-то и волновало меня больше всего. Я словно видела двух разных человек, учитывая, как Демьян разговаривал с брюнеткой и как сейчас разговаривает со мной, хотя я мало чем отличаюсь от той несчастной девушки.

Разве что на стол не ложусь.

— Вам очень подходит это имя, — ляпаю, не подумав, и зажимаю рот рукой.

Но дядя Дима лишь ещё шире улыбается, и я замечаю лучики морщинок, разбегающихся от уголков его глаз, которые смягчают и так достаточно тёплый взгляд.

— И почему же?

Боже, ну кто меня за язык тянул? Что он теперь обо мне подумает?

— Ммм… Потому что оно означает «покоряющий», — вновь ляпаю и сдерживаю жгучее желание застонать от неумения держать язык за зубами.

Улыбка мужчины становится какой-то… завораживающей, что ли.

— Так я покоряю, значит… — задумчиво произносит он.

Господи, Озарковская, куда тебя несёт?!

— Ну, в смысле, как руководитель, — пытаюсь оправдаться и смотреть на него только как на друга отца.

Но дядя Дима совершенно не хочет облегчать мне задачу — подходит ближе, заставляя меня чувствовать себя лилипутом; протягивает руку, которую я принимаю на автомате, и тянет вверх.

— А ты выросла, Оля, — уже без тени насмешки произносит он.

Слишком близко. Его лицо слишком близко, чтобы я могла спокойно на него реагировать. По ощущениям очень напоминало то, что я чувствовала рядом с Егором — разве что чуточку слабее.

Я попыталась выбросить все эти мысли из головы — дядя Дима мне в отцы годится, а я смотрю на него, как обычно смотрят влюблённые семнадцатилетние дурочки, разве что слюни не пускаю.

М-да, Оля, очень по-взрослому…

— Папа сказал, у вас есть для меня работа, — на удивление спокойно произношу, хотя внутри полный раздрай.