Теперь я в полной мере ощутила то, что два месяца назад пыталась донести до меня близняшка.

Я вскочила с кровати и тихо прошмыгнула в комнату сестры; на приличия не хватало терпения, поэтому я просто включила ночную лампу на её прикроватной тумбочке и бесцеремонно растормошила Яну. Сестра потёрла сонные глаза и недовольно на меня посмотрела.

— Ты хочешь сказать мне что-то настолько важное, что это никак не могло подождать до утра?

— Совершенно верно, — нервно отвечаю, и Яна бросает на меня удивлённый взгляд. — Говоря о том, что ты — это не ты, ты имела в виду эти странные сны, не так ли?

Её лицо немного бледнеет и вытягивается ещё больше.

— Ты… Тебе тоже снились?

— Только что, — киваю головой. — Что всё это значит?

Сестра не может дать мне внятного ответа, хотя и я сама не могу его найти. Мы решаем эту головоломку почти до рассвета, когда уже нет смысла ложиться спать, потому через час вставать на учёбу, и в итоге приходим к выводу; что видим во снах друг друга, просто в повседневную жизнь вплетаются элементы фантастики, подсмотренные в фильмах или ещё что-то в этом роде.

После этой ночи подобное снилось нам ещё раза два или три, а после эти дурацкие сны пропали также неожиданно, как и появились. В качестве причины мы с сестрой остановились на той, согласно которой катализатором послужила моя болезнь, сделавшая наш рассудок уязвимым и впечатлительным, а всё остальное доделала фантазия. Так себе объяснение, конечно, но нам было проще поверить в это, чем во что-то сверхъестественное.

Настоящее время.

Я это к чему вспомнила-то…

Пугающие до чёртиков сны вернулись.

А мы с сестрой и близко не были больны.

Больше всего меня в этой ситуации напрягало то, что все действия «меня-не меня» во снах происходили ночью — я и так не питаю симпатии к темноте, а когда она ещё и оживает в твоём подсознании, в пору было запасаться «Валерьянкой».

В этот раз я одета по погоде: тёплая куртка, утеплённые джинсы и зимние ботинки; с неба лёгкими хл'oпушками падали снежинки, город всё ещё по-новогоднему украшен, хотя атмосферы праздника уже не ощущается. Внутри уже нет той пугающей дыры, которая разрывала мою грудь болью четыре года назад, но приятного всё равно было мало; как ни выравнивай скомканную салфетку, складки всё же остаются. Причина такого внутреннего состояния по-прежнему оставалась для меня не ясна, но это определённо должно было быть что-то серьёзное, потому что теперь к боли присоединился ещё и лёгкий оттенок печали.

Мне, пересмотревшей «Сверхъестественного», со стороны это напоминало одержимость: мою душу выдрали из собственного тела и запихнули в тело моей несуществующей копии и заставили прочувствовать настолько реалистичные эмоции, как будто это и не сон вовсе.

В кармане вибрирует телефон, и я тянусь за ним, чтобы ответить на звонок; на дисплее отображаются чьи-то инициалы, но у меня словно шоры перед глазами — совершенно не могу разобрать имя звонившего. Едва палец тянет зелёную трубочку, как я вновь просыпаюсь в холодном поту на взмокших простынях — а ведь я уже успела забыть, каково это.

Самое удивительное — мы с Яной никогда не видим эти сны одновременно; если сегодня таким кошмаром мучаюсь я, то сестра спокойно спит в своей комнате, и наоборот. Так что, скорее всего, наша теория насчёт того, что мы просто видим друг друга, не так уж и безосновательна.

Стоит ли говорить, что после такого я в эту ночь больше не заснула?

Думаю, нет.

На учёбу собиралась вяло и безынициативно; если б не близняшка — вообще осталась бы дома досыпать, но Яна буквально вытолкала меня из квартиры и потащила вниз.

Во дворе, несмотря на раннее утро, группа школьников атаковала друг друга снежками, и на секунду я вспомнила собственное детство, которое прошло в деревне у папиной мамы, которая ушла от нас в мир иной шесть лет назад. Помню, что мы с сестрой стёрли парочку портфелей, используя их вместо ледянки, когда катались с горки — ох и досталось же нам тогда от родителей!

Мы с сестрой рассаживаемся каждая в свой автомобиль — они у нас были абсолютно идентичны, отличались только по цвету — у меня был шоколадно-коричневый, а у Яны — голубой. Иногда мы менялись машинами, и сестра говорила, что так я становлюсь полноценным колокольчиком.

Даже несмотря на то, что я ответственный водитель, мне очень хочется заснуть за рулём, и я пытаюсь всеми возможными способами не дать себе этого сделать: щипаю себя, хлопаю по щекам и включаю свою любимую песню «NiT GriT — Prituri Se Planinata by Stellamara (NiT GriT Remix)» так громко, что вибрируют стёкла.

Но сон с меня слетает, как только я паркуюсь на университетской стоянке и вижу Егора Корсакова в окружении друзей. Я разузнала о нём у своей одногруппницы Марины Серебряковой; как оказалось, о Корсакове знает весь университет — он и четверо его друзей были настолько популярны, что находились на одном уровне с «One Direction» — по местным меркам, разумеется.