— Я спрашиваю, что ты пообещал взамен его души? Меня? А вот то, что я вернусь… Я лучше умру. — В её глазах блеснул демонический огонь, и на губах заиграла демоническая улыбка. — А скучать, как и чувствовать, ты никогда не умел, так что рассказывай свои сказки тем, кто тебе ещё верит.

— Даже если и тебя, то мальчишке ты не нужна ничуть, его не заинтересовало моё предложение! — Умберту всё так же довольно скалился. — А ты — вернёшься, никуда не денешься. Может, я и не умею скучать, но свою собственность терять не люблю, знаешь ли!

— Я не твоя собственность, это то тебя и бесит. — Дразня и играя, произнесла она, зная, что этим задевает, самодовольно скалясь. — Сотню лет ты пытался, но так и не получил. А теперь прощай, я узнала что хотела. — Она мило подмигнула Умберту, и помахала рукой на прощание.

— Что ж, до встречи! — Демон усмехнулся и растворился во тьме, словно бы и не было.

Ночь сразу как будто бы стала светлее, зажглись яркие звёзды, и луна вышла из-за туч.

— Зачем он снова приходил? — Елисей вышел из-за дерева, сонно хмурясь и вздрагивая от ночной прохлады.

— Мне нужно было узнать, что ему нужно, и я узнала. Это очередная уловка, так что, не переживай, со мной ничего не случится. Всё что он сказал — бред. Ложись, отдыхай. — Мэри мягко улыбнулась, но вновь закашлялась, на её руке осталась кровь, она живо стерла её и постаралась, чтобы Елисей не увидел.

Парень вздрогнул. Даже в темноте ночи он отчётливо увидел кровь, и по коже его пробежала волна мурашек. Он вспомнил вдруг, что от его поцелуя девушке становилось лучше. А что если…

Какая-то странная искра вспыхнула в глазах Елисея, он прижал девушку к своей груди и настойчиво поцеловал, стучало сердце, пылали щёки, а Елисей всё крепче прижимал к себе Марию.

Его чувственный порыв, было, свёл её с ума, от поцелуя слегка подкосились ноги — такой настойчивый, такой страстный поцелуй… Целовать любимого… Только потом, едва опомнившись, Мэри грубо оттолкнула Елисея, и, собрав все силы, ударила его.

— Идиот! Ты идиот! — На глазах мелькнули слёзы, но плакать Мария не могла. — Ты собственноручно губишь себя. Я же сказала — это игра, со мной не будет ничего. Уходи! Сейчас же уходи… — Последние слова были сказаны шёпотом, девушка была в отчаянии.

— Я не уйду… — Тихий шёпот в ответ, и его губы вновь накрыли её губы, руки властно скользнули по хрупкому телу. Мир? Мир он спасёт после, этот чёртов мир подождёт. — Я люблю тебя, люблю, Мария… Молчи, не говори ничего, просто… — Елисей вновь целовал её, настойчиво и смело, руки путались в длинных густых девичьих волосах, и внутри горел пожар, самый настоящий и самый светлый. Если это грех — любить, то этот мир действительно не стоит ничего…

— Уходи… — Почти плача прошептала девушка, но сопротивляться, не было сил. Тепло, как же с ним было тепло, и она чувствовала, как бьется сердце, как всем телом она дрожит, и так страшно было поддаться этому искушению. Мэри пылко ответила на его поцелуй, руками скользя по груди Елисея, она ощущала, как бешено колотится его сердце под её ладонью. — Просто… Я тоже люблю тебя… Но нельзя, нет будущего у нас… Не губи себя, у тебя семья, у тебя есть ради кого жить, опомнись… — По щекам, всё же, скользнули слёзы и их соленый вкус, почувствовали они оба.

— Пусть нет будущего… У нас есть настоящее… — Шёпот, его дыхание сбивалось и от её рук по телу разливалось приятное тепло. Он целовал Марию и пьянел от этих поцелуев, и какой-то непонятный восторг захватывал его. Сейчас не было ни страха, ни сомнений, только два желания — спасти её и быть с нею как можно ближе. Он сам не понял, как её платье упало на траву, туда же отправилась его рубашка. Пусть она демон, но её прикосновения — рай…

— Опомнись, Елисей, опомнись, наконец! — Шептала девушка в самое его ухо, но сопротивляться ему — невозможно… Его горячее дыхание на коже и мягкая ласка рук, она не заметила сама как осталась в одном белье, как руки её скользили по обнаженной груди парня, изучая, словно впервые перед ней был мужчина. Сердце колотилось как бешеное, кровь кипела, и Мэри дрожала, руками перебирая уже изрядно отросшие волосы Елисея, глядя ему прямо в глаза. — Опомнись… Я не хочу губить тебя… — Из глаз текли слёзы от переполняющих чувств и осознания, что если сейчас он не остановится, то всё погибнет.

Они оба погибнут. Погибнет весь мир. Но… Мэри желала наконец узнать любовь, почувствовать хоть раз в жизни это тепло, ласку, просто чувствовать и не бояться. Кажется, жизнь возвращалась к ней, возвращались сила.

— Не бойся, тебе меня не погубить, нет, не тебе, я люблю тебя… — Елисей жадно целовал девушку, полностью отдаваясь этой страсти, этому счастью и этому наслаждению. Руки скользили по нежному девичьему телу. Неужели он решится… или уже решился… Одежда падала на траву, два обнажённых тела в свете луны, и так сейчас мало было воздуха, и так кипела кровь… — Я люблю тебя, не думай ни о чём… Люблю… "И я спасу тебя, ты не умрёшь вот так" — пронеслось в голове парня, и лишь глаза сверкнули ярче, словно бы само солнце светилось в их синеве.

— Я не могу не думать, не могу… Я не та, которая сделает тебя счастливым… Но не могу я, не могу сопротивляться. Кто из нас кого соблазняет?.. Оказывается, любить — это тепло. Я впервые чувствую, впервые живу. — Девушка, забывая обо всём, ласкалась к рукам Елисея, словно кошка, сама ласкала его, даря всю свою нежность, всё своё тепло, всю свою любовь… И такое нестерпимое желание принадлежать ему, подарить ту ласку, на которую она, казалось, была не способна. Она медлила, чтобы он запомнил эту ночь, как что-то светлое, что-то прекрасное. — Люблю тебя, Елисей, и прости меня за это…