Когда он входит, я уже стою у двери, ожидая своей участи.

— Сядь, — быстро командует он.

Широким взмахом руки, Жора распахивает журнал учета сотрудников. Сосредоточено постукивая письменной ручкой, он что-то быстро подсчитывает и лезет в сейф.

— Жора, я так виновата…

— Не хочу и слова слышать! — перебивает он, вкладывая в конверт купюры. — Держи.

Я таращусь на конверт.

— Что это?

— Твой расчёт. Ты уволена.

— Уволена? Ты даже не разберёшься в ситуации?

— Скажи спасибо, что девушка не заявила на тебя. Я едва смог всё уладить и пообещал лично наказать тебя! Переоденься и уходи через чёрный вход.

Я заглядываю в конверт.

— Эта крошечная сумма денег и есть мой расчёт?

— Здесь гораздо больше положенного. Ты нанесла мне огромный ущерб своей выходкой.

— Жора, мне нужны деньги!

— Мне тоже!

Начальник непреклонен, и ровно через пять минут я тихонько покидаю заведение, в котором проработала больше трёх лет. Внутри меня царит безмерная пустота. Не понимая, как жить дальше, я медленно плетусь к дороге. Нужно ехать домой. Прохладный ветер продувает кофту до дрожи. Вокруг темнота и спокойствие — город уже спит.

Я сваливаюсь на лавочку, закрывая глаза ладонями. Из груди прорывается тяжелый стон. Мне не найти денег! За один миг я теряю всё: работу, учебу и доверие Дмитрия. Казалось бы, хуже быть уже не может, как я слышу поступь мужского каблука. Этот звук режет слух почти до боли. Легкое, почти беззвучное движение оповещает о том, что рядом кто-то подсел.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости, Жора! Уходи! — тихо прошу я.

Сосед даже не думает шевелиться. Со вздохом, я открываю лицо. Перед глазами оказываются начищенные до блеска черные туфли. От неожиданности я подскакиваю, как напружиненная.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я у Дмитрия.

— Провожал свою побитую сотрудницу, — отвечает он сухо, осматриваясь.

Под тусклым освещением фонарей его кожа кажется темнее обычного оттенка, отвести взгляд просто не возможно. Мы молчим. Его взгляд непроницаем и задумчив, избегает меня. Непривычно видеть Дмитрия таким — он явно не в лучшем расположении духа. Наконец его темные глаза встречаются с моими. Их глубокий блеск завораживает. Никогда не думала, что темный цвет глаз может казаться таким оживленным. Не знаю, сколько мы играем в «гляделки», но как только мой мозг осознаёт, что я слишком долго на него смотрю, я отворачиваюсь.

— Рад, наконец, увидеть тебя полностью одетой. Твоя смена закончилась?

— Пришел проводить меня? — грубо огрызаюсь я.

— Хотел прояснить ситуацию.

— Тут нечего прояснять! Мне пора домой, — рычу я и направляюсь в сторону метро.

— Раз уж ты спрашивала, я провожу тебя до машины. — Прохладно говорит он, поднимаясь с места.

— У меня нет машины.

— На чем же ты добираешься до дома?

Слова звучат так, будто в городе не существует ни одного средства передвижения помимо машины.

— На метро. — Довольно резко отвечаю я.

Дмитрий не отстаёт, равняясь на мой быстрый шаг.

— Насколько мне известно, метро работает до часу ночи. Сейчас уже больше.

«Насколько мне известно»! Он себя со стороны-то слышит? Меня так и подрывает спросить, он вообще хоть раз на метро ездил? Смотрю на часы и с ужасом понимаю, что он прав: 01–30. Черт! Мой крохотный расчёт за два месяца работы придется отдать таксисту.

— Поеду на такси.

— Я могу довезти тебя.

— Разве тебя не ждут пьяные и веселые дружки?

— Пьяные благодаря тебе, — парирует Дмитрий, приподнимая одну бровь. — Твой «сладкий» уединился со стриптизершей на приватный танец, а за остальными присмотрит мой коллега.

— Интересно, а Света знает, что ты ходишь на корпоративные встречи с любовницей?

— У меня нет любовницы, я считаю себя достаточно честным человеком. А вот ты лгунья, каких ещё поискать надо! — С внезапной злостью нападает он на меня.

— Что? — не понимаю я и останавливаюсь.

— Значит, вот так ты преподаешь уроки танцев?

Дмитрий демонстративно показывает на элитный дом, который было прекрасно видно у ресторана. Именно туда он меня подвозил две недели назад.

Я не нахожу, что ответить.

— Света знает, кем ты работаешь?

— Да, — тихо признаюсь я.

— Значит, вы обе дурили мне голову три недели назад?

— Она не знает, где именно я работаю.

— Отлично, — Дмитрий иронично кривит губы и отстраняется, запуская пальцы в волосы на голове.

— Ты расскажешь ей?

Он молчит, не оборачиваясь. А я чувствую озноб. Является ли тому причиной холодный ветер, или же это страх, что Дмитрий теперь отвернётся от меня, высмеет перед подругой и запретит нам общаться. Помедлив, я все же отворачиваюсь и ускоряю шаг, начиная переходить дорогу.