— Что, правда, что ли? — Герман распахнул у Петра полу куртки, под которой обнажилась плечевая кобура с пистолетом. — Оба-на!.. А говорили, что ты из ментовки ушел.

— Я и ушел.

— А эва?

— Ну, это структура такая… частная.

— Ладно, раздевайся давай. Не сцы, все свои.

— Да я как бы не сильно-то и с-цу, — Волков снял куртку и подал ее Светлане.

— Пошли, — Герман подтолкнул Волкова, — у меня там рыба уже готова, по-моему.

— Знакомься, — сказал он невысокой, спортивного телосложения брюнетке, которая, склонившись над салатом, подняла голову, откинула за спину каскад тяжелых вьющихся волос и ослепительно улыбнулась всем лицом, — Петр Волков, частный сыскарь.

— Сыскарь — это как? — Девушка слизнула с ложки майонез и взглянула на Петра громадными агатовыми глазами.

— Не «как», а «что», — Гурский склонился к ее ручке. — Я тебя полюбил, я тебя научу: вот у вас там есть плохие парни, верно?

— Много, но… — она пожала плечами, — по телевизору.

— Не принципиально. Короче, Петр — тот человек, который таких побеждает. Всегда.

— Крутой Уокер?

— Ну… типа того.

Девушка положила ложку, распрямилась, окинула Петра оценивающим взглядом и протянула ему руку:

— Элис. Приятно знакомиться… с живой Бэтмэн.

— Ты с ним не очень-то шути. — Герман открыл духовку и вынул из нее противень с чем-то очень душистым, запеченным в фольге. — Ты сержант, а он офицер. Блюди субординацию.

— О'кей. — Элис опять поправила копну непослушных волос.

— Не обращайте на него внимания. — Петр присел за стол, и лицо его осветилось открытой улыбкой, — если очень хочется — шутите себе… пока.

— Добрый ты наш, — подвинул табурет Гурский.

— А не обращать на меня внимания не получится, — Герман разворачивал фольгу, — во-первых, я хозяин дома, а во-вторых, я очень крупный. И очень резкий. Ну что? По маленькой, для аппетита?

— Я не пью, — вздохнул Гурский, — у меня пост.

— А тебе никто и не предлагает. — Герман наполнил рюмки, взглянул на Петра и кивнул в сторону Александра: — Это он придуривается. Чтобы налоги не платить.

— Логично, — подумав, согласился Волков и взял рюмку. — С праздничком?

— А что празднуем? — Гурский откусил кусочек огурчика. — На Страстной-то неделе?

— Так ведь, — Герман развел руки, — трудовые будни — праздники для нас. Вот и гуляем. А вообще-то Элис зачет какой-то сдала.

— Ну? — прожевал Александр. — Это повод. Вне всякого сомнения.

— Именно. — Герман раскладывал по тарелкам ароматные куски запеченной в фольге рыбы. — Этого тебе тоже нельзя?

— И салата тоже, — Адашев-Гурский с сожалением смотрел на большую керамическую миску. — В нем майонез.

— Саша, вы болен? — участливо спросила Элис.

— Можно и так сказать, — кивнул Волков.

— Господи, — глубоко вздохнул Герман. — Как я счастлив, что нет мне покоя…

— Ну давай, — Волков приподнял свою рюмку. — Со свиданьицем.

Около десяти вечера Элис Раен вдруг поднялась из-за стола и куда-то засобиралась.

— Ты куда это на ночь глядя? — спросил ее Герман.

— Мне надо… тут недалеко… Жаклин у свой друг сейчас будет, мне надо взять книга до понедельник. Мы так договорились.

— А где это?

— Это… — Элис вынула из кармана джинсов клочок бумаги с записанным адресом, — улица… Съе… Съеж…

— Дай взглянуть. — Гурский взял у нее бумажку. — Съезжинская, дом тридцать три.

— А ты найдешь? — спросил Герман.

— Да, это близко, я била, я возьму такси.

— Ну вот еще, — Волков тоже встал со стула. — Я живу на Петроградской, могу как раз мимо проехать, заброшу. Я все равно домой уже собирался.

— А обратно? — Адашев-Гурский откинулся на спинку стула. — Барышня среди ночи одна должна добираться?

— Я возьму такси, это ничего… — улыбнулась Элис.

— Ни фига ты там не поймаешь в это время. Да еще и завезут куда-нибудь… — Гурский выбрался из-за стола. — Давай провожу. Петр нас туда закинет, а обратно я тебя доставлю. Поехали, Петр.

— Поехали.

Волков попрощался с хозяевами, подал Элис куртку, и они вместе с Гурским спустились к стоящей во дворе машине. Александр распахнул перед девушкой дверь, помог ей забраться, затем уселся сам. Петр завел мотор, вырулил со двора на Средний проспект и поехал в сторону Тучкова моста.

— Какой там номер дома? — уточнил он, поворачивая с Пушкарской улицы направо. — Тридцать три?

— Да, — кивнула Элис.

Петр остановился неподалеку от темной подворотни.

— А квартиру найдешь? — спросил Гурский.