— Но узнали, что Роджер обманул меня. Мартина не убили тогда. И я верю, что была какая-то причина тому, что он не вернулся. Он не мог просто меня бросить.

— Маргарет, я скоро уеду, и ты снова останешься одна.

— Но Тони будет здесь, и мне уже не будет так одиноко. И я буду ждать, когда ты вернешься. Ты ведь вернешься, милая?

— Не знаю, Маргарет, — покачала головой я. — Надеюсь, что да.

Маргарет задумчиво сделала несколько шагов туда-обратно, и мне показалось, что я слышу шуршание ее парчовой юбки.

— Меня больше волнует другое, — сказала она. — Даже если я останусь здесь до скончания века — что ж. Значит, так надо. Но кольцо… Эта женщина, бывшая жена Питера — боюсь, она не успокоится.

— Маргарет, — усмехнулась я, — если кольцо нельзя уничтожить, какая разница, у кого оно будет: у нас или у нее? Впрочем… Наверно, ты права, она может навредить с его помощью кому-нибудь еще. Тони, например. Застать врасплох, надеть на палец…

Зазвонил телефон, Маргарет кивнула мне и растворилась в воздухе.

— Привет, Люсь, — сказала я, морщась, как от зубной боли. — Ты очень злишься, да?

— Да ладно, — фыркнула она. — Позлилась и перестала. И Питер тоже. Все-таки вы хотели помочь. Спасибо! Послушай, Свет… Мы с Питером хотим подарить это кольцо тебе. Что скажешь?

— Ты с ума спрыгнула? — изумилась я. — Зачем?

— Это предложил Питер, я с ним согласилась. Мне оно не нравится. К тому же, знаешь, мне как-то не по себе от мысли, что оно пятьсот лет пролежало в гробу. Я же не предлагаю тебе его носить. Положи в банк, в ячейку. Как капитал на черный день.

— Спасибо, конечно, но… — пробормотала я, не зная, что и сказать.

— Все, давай, целую. Мы идем на какой-то нудный раут. Позвоню завтра.

Люська отключилась, а я поплелась к себе в комнату, совершенно ошеломленная. Мда, похоже, разговор с Питером будет непростым. Это не Джонсон. Ему придется рассказать все. И, кстати, о наших родственных связях тоже. И да, если хорошо подумать, кольцо это по праву действительно должно принадлежать мне — как прямому потомку Маргарет. Или Тони. Вот только оно нам надо?

Чай, который принесла Энни, оказался чуть теплым. Похоже, барышня объявила мне войну. Хотелось бы знать, из-за чего. Неужели из-за того, что я попросила проветривать комнату? Да нет, вряд ли. Загнав свою мнительность в дальний угол, я прислушалась к себе.

Хотелось радоваться. Но радоваться не получалось.

Особых причин горевать, вроде, тоже не было. Маргарет, конечно, расстроилась, но не так сильно, как я думала. Во всяком случае, меня она точно не упрекала в том, что не смогла ей помочь. Питер и Люська? Да ёшкин кот, никто, в конце концов, не умер. Люська здорова, как корова, и вполне может родить. Если, как она выразилась, зверюшки Питера живые, может, и ЭКО получится, чем черт не шутит.

Нет, дело было не в кольце. То есть в кольце, но не в первую очередь.

Тони — вот что меня волновало. То есть кто, конечно.

Быть может, это просто страх? Чем сильнее меня к нему тянет, тем больше я боюсь, что из этого ничего не получится?

Боже мой! Только сейчас, через два с лишним года, до меня дошло, почему Люська не поехала с Роберто во Флоренцию! Тогда я ничегошеньки не поняла, потому что думала только о себе и о своих проблемах. Она же просто боялась, что ничего не выйдет, и искала повод для разрыва — пока не стало слишком тяжело, слишком больно.

Да, Тони, мы с ней очень похожи. Хотя, наверно, так сразу и не скажешь.

Он позвонил, когда я традиционно кормила собак ветчиной. Пообещал освободиться к ланчу и спросил, нет ли у меня каких-нибудь планов.

«Есть ли у вас план, мистер Фикс?» — «Есть ли у меня план? О, есть ли у меня план?!»

— Есть, — сказала я скромно. И озвучила. На всякий случай краснея ушами.

Мне показалось — или корги действительно смущенно прикрыли морды лапами?

— Хороший план, — одобрил Тони. — Приходи после ланча. Только не наедайся сильно, тяжело будет.

Чем бы занять себя? Время тянулось невыносимо медленно («Как тогда, у ювелира?» — шепнул какой-то мутный голосок). Я пошла на конюшню и, делая вид, что прислушиваюсь к советам Джерри, основательно вычистила Полли. Чем в очередной раз привела его в священный трепет.

Лошадь меня удивила. Я еще только открыла дверь, как услышала ее призывное ржание. Стоило мне подойти, она потянулась ко мне и принялась целовать — в щеку, в шею, в волосы. А потом вздохнула и положила голову мне на плечо.