Жан подъехал к указанной ему коновязи, привязал коня и повернулся к дому, из которого в этот момент вышла невысокая черноволосая девушка. Она подошла к гостю, подняла на него зеленые глаза, взяла за руку и сказала:

— Как долго тебя не было. Идем, нас папа ждет.

Жан оторопело смотрел на нее, поражаясь, в какую действительно красавицу превратилась за эти три года его Прекрасная Дама — Сусанна. Она двинулась вперед, и его окатила волна давно забытого аромата, с которым никогда не сталкивался в этом мире — запаха чистого женского тела.

Ошалевший, он пошел за Сусанной, не замечая ничего вокруг. Нет, это не было порывом желания, охватившим его недавно с Николь. Это было ясное и конкретное осознание того, что рядом с ним сейчас находится единственная девушка, с которой он может быть счастлив в этом мире. Не то, что обязательно будет, просто если не с ней, то ни с кем.

И также точно он знал, что этого не произойдет никогда. Не может быть ничего общего у виконтессы с простолюдином, пусть и бывшим бароном. Она принадлежит Высшему Свету, который отринет ее, едва узнав о пусть даже не любовной, просто приятельской связи с изгоем.

Но вот они пришли. Открылась дверь комнаты. Просторной, светлой, но пропитанной непередаваемым запахом всех больниц всех миров. Напротив окна кровать, на которой лежит друг. Полевой маршал, виконт де Ри, в теле которого живет выходец из его мира, Иван Викентьев, чекист, погибший в феврале сорок пятого. Только вот тело… сдало оно крепко. Хреново виконт выглядел, одно слово.

— Здравствуй, Ваня.

— Здравствуй, Боря. Рад видеть, боялся не дождаться тебя.

— Ты написал, я приехал. Как по-другому?

— Хреновые у меня дела, дружище. Кажется, на этот раз все, каюк. Достанет меня костлявая.

— Каюк не всегда конец, нам ли с тобой не знать. Но что случилось? Заболел? Так сам знаешь, здесь такие врачи — чудеса творят!

— Не в моем случае. Но об этом потом, помру в любом случае не сегодня, успеем обсудить. Сейчас о главном. О Сусанне.

— А с ней что не так?

— С ней все не так. За последние три года так или иначе погибли все виконты де Ри. После меня она останется последней, и защитника у нее не будет. И нечего здесь утешательством заниматься! Мы профессионалы, черт возьми!

— Вань, ты что, охренел? А я тогда здесь зачем? Разумеется, я о ней как о родной дочери… да я за нее…

— Каким образом? Телохранителем заделаешься? Не смеши, от выстрела из-за угла никто не спасет, или я тебя плохо учил?

— Вижу, у тебя другое предложение.

— Женись на ней.

— Что?! — Жан оторопело уставился на друга, потом перевел взгляд на его дочь. Сусанна с растерянным лицом смотрела на него, на отца. На каком языке они говорят? Что вообще происходит?

«Слава Богу, — подумал Жан, — девушка не поняла дикого предложения отца. Или он умом тронулся? Не похоже. Тогда откуда этот бред?»

— Ваня, я что, должен объяснять очевидные вещи? Але, мы не в Союзе, здесь сословия никто не отменял! Да плевать на сословия, ты о дочери подумал? Ты на рожу мою посмотри — от нее дети иногда шарахаются! Вот как ей сейчас сказать — «Знакомься, твой жених, вперед, родная, не пугайся его, а давай-ка строевым шагом под венец!»?! Ты уж определись: или ты коммунист, или феодал.

— А ты мне политинформации не читай! — начал заводиться отец, даже сел на кровати. — Я их без тебя наслушался. И из ума не выжил, не надейся! Это все не сейчас придумано, и даже не вчера. Вот, читай. Я уже брачный договор подготовил. А о Сусанне не беспокойся, эта коза себя только твоей женой видит. Три года я из нее эту дурь выбить пытался. В переносном, разумеется, смысле, — поспешил он уточнить, увидев, как нахмурился собеседник. — А потом, когда все вот так… решил, что оно и к лучшему. Если ты, конечно, изволишь согласиться.

Обалдевший Жан взял в руки договор. Точнее, два, которые отличались данными жениха. В одном говорилось просто о Жане Ажане, во втором уточнялось, что он еще и бывший барон де Безье.

— Один договор для вас, другой — для общества. А уж там кто этот Ажан, откуда и зачем — пусть думают, как хотят. Его и подписывать не надо, просто покажем кое-кому, пусть земля слухами полнится — в их тумане прятаться легче.

— Да черт с ними, с фамилиями. Ты дальше что написал? Все имущество жены переходит в собственность мужа! Нет, надо срочно к Транкавелю, или кто здесь лучший мозгоправ? Я не понял — это ты меня за святого держишь или ее ненавидишь? Вот так запросто лишить всего собственную дочь! Отдав на откуп считай что нищему быдлу! Да такое ни один священник не утвердит. И я не подпишу!

Де Ри обессиленно откинулся на подушки. Несколько минут просто лежал, собираясь с оставшимися силами. Потом заговорил уже уставшим голосом:

— Подпишешь. Потому что иначе, боюсь, долго она не проживет. Не просто так наш род исчезает — кому-то это очень надо. А до тебя поди доберись. Пока подходы искать будут, ты, Бог даст, сам супостата найдешь. Да и толку тебя убивать — ты же в завещании не Сусанну, кого другого указать можешь. Так что с носом злодеи останутся, только себя выдадут, так-то. И священник имеется, который готов вас обвенчать. Так что, согласен?