– Ты, дружок, помни! Добыча не главное. Держи равновесие лодки, не наклоняйся у ее края. Руки в воду не опускай. Рыбу будем тащить по воде до самого берега и только потом будем ее вытаскивать.

– Да понял я все, Петр. Не волнуйся, я сдюжу.

Около двух часов они плавали довольно далеко от берега, пока не случился сильный рывок. Лодку сразу понесло к противоположному берегу, несмотря на работу веслами.

– Ну и чудище, – произнес Александр с легким испугом.

Петр его успокоил:

– Слава Богу, пуда на два, не больше. Везет тебе дружок, справимся за час.

И действительно, щука стала выдыхаться, ее спинной плавник все чаще показывался на поверхности воды. Но как только Александр брался за молот, она ныряла на глубину, уходя под лодку, сильно ее наклоняя. Петр маневрировал мастерски. В очередной раз щука всплыла рядом с лодкой, получила сильнейший удар молота и перестала сопротивляться. На радостях купец перегнулся через борт, стремясь понять, глубоко ли вошел крюк в пасть щуки.

– Куда? – успел прокричать Петр.

Удар в борт лодки был настолько сильным, что Александр упал в воду. Испугаться и понять что-нибудь он не успел. Петр мгновенно развернул лодку и быстро втянул в нее оказавшегося в воде купца. Обездвиженная щука продолжала плавать возле лодки, что окончательно сбило Александра с толку.

– Что это было? – еле выговорил он уже в лодке, дрожа всем телом, не столько от холода, сколько от неожиданного купания.

– Вон, посмотри, кого мы здесь крокодилами называем.

Там, где только что барахтался купец, показалась другая щука размером с лодку. Александру стало не по себе. Он невольно вжался в дно лодки, а Петр быстро заработал веслами, пытаясь быстрее оторваться от преследования. В это время монстр мощно ударил по уже пойманной щуке, разорвав ее пополам, и больше нападений не последовало. В полной тишине они вытащили на берег оставшуюся часть пойманной рыбины и присели отдохнуть.

– Ты хоть понял, что был на краю гибели, от твоего тощего тела и косточек не нашли бы. Не будешь исполнять все, что тебе говорю, в третий раз уже не спасу.

Петр повышал голос все больше, видимо он пережил стресс не меньший, чем купец.

– Завтра встанешь на уборку храма на час раньше и чтоб чистота была не хуже, чем в хате господской.

Александр молчал, сознавая свою вину. Его слегка колотило, страх догнал его значительно позже. Петр снял с крюка все, что осталось от щуки, еды с нее теперь хватит на неделю. Часть он отнес в ледник, вторую часть начал разделывать для ухи и поджарки.

Несколько дней отшельники Рдейской обители провели в трудах. Петр не брал больше купца ни на рыбалку, ни на охоту, боясь повторения неординарных случаев. Александр окреп, живот его почти не тревожил. Он впервые за последний год ел и пил досыта. К концу недели в храм пришли охотники. Их снарядили из Холма, где распространились слухи о пропаже известного купца Мамонтова в Рдейских болотах. Мужики обрадовались, увидев его живым и здоровым. По наказу местных властей они взялись сопровождать Александра обратно и представить начальству. Мамонтов тепло простился с Петром, выспросил все его нужды и обещал вернуться к осени. Обратная дорога не показалась купцу трудной и опасной. Монастырь отпускал набравшего сил Александра в ясный солнечный день. С собой он нес несколько бутылок с рдейской озерной водой, считая ее за лекарство. Охотники на болотной дороге чувствовали себя, как дома, и вели его быстро в обход всем опасностям. На встрече с руководством волости Мамонтов твердо пообещал выделить деньги для восстановления прихода Рдейской обители. Составили соответствующие ходатайства и договорились о начале работ по ремонту гати на деньги купца.

В Москве Александру не жилось, опять стала обостряться болезнь. Татьяна любила мужа какой-то внутренней духовной любовью и, как могла, сглаживала его страдания. Благочестие и терпимость русской женщины, так трепетно проявленные женой Мамонтова, было естественной особенностью русской души, правилом сохранения семьи, выработанным веками. Оно опиралось на память счастливых дней и лет, проведенных с любимым мужчиной, совместное воспитание детей. И эта память в счастливых семьях никогда не предавалась ради сиюминутных наслаждений, даже и после смерти супруга. Пройдут века, но мы неизменно увидим примеры этому явлению в современной жизни России.

Указом Святейшего Синода от 19 сентября 1883 года при Рдейской церкви был открыт приход с причтом из священника и псаломщика. Мамонтов приехал к празднику и застал в обители большое скопление людей. Впервые он чувствовал прямую благодарность народа в виде искрящихся глаз, низкого поклона, обращенного к нему, не как к представителю богатого сословия, а в знак уважения за благое дело. Он привез с собой много добра, в основном для своего спасителя Петра, но получил страшное известие о его гибели. Доказательством тому служила прибитая ветром в камыши его лодка с остатками утвари. Печаль Александра была безмерной. Но это лишь утвердило его в вере и желании продолжить воссоздание обители в память о потерянном друге позже. Он выделит большие деньги на создание здесь женской общины с училищем для крестьянских детей. Будет построено множество строений, включая мастерские, погреба, конюшни и каретный двор. В самый тяжелый весенний период жизни крестьян, когда во многих семьях заканчивались припасы, их спасала Рдейская пустынь. Мамонтов заказал специальные сети для ловли щук. Щучьей ухой бесплатно кормили всех прихожан из многих соседних деревень и давали краюху прекрасного ржаного хлеба собственной выпечки. Трудной болотной дорогой люди шли к обители большими семьями с малыми детьми на руках и престарелыми родителями. Стекались сюда и нищие со всех окрестных городов и сел. Их тоже кормили, денег на это Мамонтов не жалел. Молились искренне, с верой, но места для молебна в праздничные дни уже не хватало. Народ стоял в молитве по всей окружности Рдейской пустыни, а число верующих паломников росло из года в год. Тогда Александр Мамонтов с согласия священного Синода начал строительство здесь храма на 750 мест, равного которому в округе не было. Автором проекта Успенского собора стал известный московский архитектор Александр Каминский, находящийся в родстве с Мамонтовым по линии сестры. Трудно передать с какими трудностями столкнулись строители монастыря, и каких денег это стоило. Не каждому человеку суждено оставить после себя память на многие века вперед, но ради этого стоило прожить жизнь.

До открытия храма в 1902 году не дожили ни архитектор, ни создатель. Александр Мамонтов умирал в Москве без мук, отлично сознавая, как быстро его покидают силы. В последний час он призвал к себе всю семью, взял слово купеческое с сына Александра на завершение строительства Успенского собора. Затем сложил руки в прощальном приветствии и скончался с улыбкой на лице. Толпы москвичей пришли проститься с известным купцом, и у многих закрадывалось сомнение, – а не живого ли хоронят? Настолько чистым, живым и одухотворенным было лицо покойника.