Сначала ему долгое время снилась пустая асфальтированная дорога, намокшая после слабого дождя, с двумя невысокими строениями, стоящими по сторонам улицы. Вся местность, словно ожила и начала подниматься на Даню. Всё вокруг него перевернулось. Улица оказалась прямо над мальчишкой, но он каким-то чудом висел в воздухе.

С дороги, бордюров и домов, оказавшихся сверху, начали падать капли прошедшего ранее дождя. Капель становилось всё больше, будто начался ливень. Внезапно всё, что было сверху, упало на мальчишку. Даня, будто парящий в воздухе призрак, проскочил через падающую землю, и оказался в каком-то тёмном месте, окутанном чёрным туманом. Кругом стало очень тихо.

Свет проникал через тьму, Даня увидел вокруг себя тысячи застывших в воздухе снежинок. Небо было сокрыто тёмными тучами, способными даже день превратить в ночь. Ветер разгонял их, расшатывая деревья. Вокруг Дани не было ничего, кроме этих деревьев – огромный сосновый лес казался бесконечным. Ветер уже стихал, как вдруг листья всех сосен и все деревья в лесу остановились и замерли, как на пейзаже, словно время застыло.

Даня стоял на незнакомой вытоптанной тропинке и не мог пошевелиться, не мог молвить ни слова. Впереди него была только эта тропинка, ведущая далеко в неизвестность …очень и очень далеко.

Внезапно прогремел довольно-таки сильный протяжный басовый гром. С небес резко спустилась молния, тут же застыв, словно стала частью этой картины. Внезапно мальчика начало затягивать вперёд, всё вокруг стало растягиваться и расширяться, а он с огромной скоростью летел вперёд вдоль этой тропинки, и даже не мог закричать.

Тотчас застыл на месте. Он увидел вдали тьму, что спускается с сокрытого за тучами неба, поглощая весь лес. Тьма надвигалась, и в ней виднелся всё тот же худощавый силуэт какого-то мужчины, чьи пламенные, как лава, зрачки ярко светились и смотрели Дане в глаза. Всё вокруг начало шуметь и ломаться, издавая странный изнывающий скрежет. Даня в ужасе проснулся в холодном поту и увидел свою встревоженную мать, которая пыталась его разбудить уже несколько минут.

В понедельник Дане нездоровилось. Проснувшись в полвосьмого утра, за полчаса до начала уроков, после долгого и непонятного сна, мальчик, придерживая рукой болящую голову, пришёл на кухню, трясясь от каждого шага. С ним явно было что-то не так: он не помнил, что ему снилось той ночью, но не мог забыть сна, который он видел вечером.

Очевидно, что его вечерний сон был сознательным, и он, судя по всему, создал какую-то нагрузку на сознание. Этот сон словно забрал какую-то долю сил мальчишки, приведя его в ужас.

Не до конца осознавая, сколько времени он проспал, сколько у него осталось на всё про всё, Даня медленно, опираясь левой рукой о стену, шёл к туалету. Он выглядел так, словно сейчас рухнет на пол. Несмотря на плохое самочувствие, мать отправила его в школу. Как нетрудно догадаться, мальчишка опоздал на полчаса и получил замечание в дневнике.

Звенит звонок. Коридоры заполняются учениками, поднимается неистовый шум. В этот день одноклассники Дани и Эдика вели себя спокойнее, чем обычно, а Максим не задирался. Друзья решили, что Степан Степанович и вправду нажаловался родителям хулигана.

Сначала Даня с Эддом просто общались, обсуждали фильмы, книги и этот посёлок, но вскоре Эдик напомнил события прошлого вечера. Дрожа, ладошка пугливого мальчишки потела, а глаза содрогались от каждого слова. Даня не хотел вспоминать это, он пытался забыть произошедшее. Встав у окна с треснутым стеклом, и опершись о подоконник, Эдд показал другу старый оборванный листок с рукописью.

– Мой дедушка хр-р-ранил на чердаке всякие ст-т-таринные вещи. Он был учит-т-телем в нашей школе, хоть и получал тут мало д-д-денег. В его классе был мальч-ч-чишка-сирота по имени Артём.

– А как давно это было? – спрашивал Даня.

– Трид-д-дцать лет назад. И я думаю, что эта р-р-рукопись была нужна дедушке. – Утверждал Эдд.

– Почему?

– Мой дед был человеком добр-р-рым, почти никогда не кр-р-ричал на учеников, всегда прислушивался к чужому мнению… Я не знаю что пр-р-роизошло, но мальчишку скин-н-нули в реку. Выбравшись на бер-р-рег, он нашёл осколок, изображённый на этой рукописи. Дед гов-в-ворил моему отцу, что тот мальчик ув-в-видел в осколке отраж-ж-жение чего-то необычного, чего он раньше нигде не в-в-идел.

– Эээ… то есть, это простая стекляшка, в которой он что-то увидел?

– Я не думаю, что это вообще мож-ж-жно найти. Но тут написано след-д-дующее: «Осколок очень опасен, он нарушает все мыслимые и немыслимые законы нашего измерения. Возможно, он является неким ключом к перемещению куда-то в неизвестность. Все, кто находил этот осколок, никогда не возвращались».

– И что случилось с этим мальчи… стоп, говоришь, это было тридцать лет назад?

– Да… тот сирот-т-та пропал. Ему было, есл-л-ли не ошибаюсь, восемь лет. Мой д-д-дедушка пытался понять это. И, хотя род-д-дители в это не верят, я дум-м-маю, что он нашёл осколок. Он проп-п-пал через полгода посл-л-ле мальчика.