– Эдд! Ты как?

– Уйди от м-м-меня… – смотря в блокнот, отвечал Эдд.

– Почему?

– Ты… повёл себя, как и ост-т-тальные. Какой из тебя др-р-руг, если ты даже не вмешал-л-лся? Даже спросить «ты как?» ты решил т-т-только на следующей перемене…

– Прости, но… ээ… что я мог сделать? – растерялся Даня.

– Хотя бы не стр-р… русить в очередной раз… Их было т-т-трое, а я один. И надо мной не посмеял-л-лся, разве что, ленивый.

– Но ведь… они бы ещё пуще разозлились, если бы я вмешался!

– Я… просто хочу поб-б-быть один. – Закрывая блокнот, отвечал Эдик.

Даня не стал возражать, боясь ещё больше расстроить друга, и решил пройтись по узковатому школьному коридору. Эдд простоял остальные минуты перемены у окна, с грустью наблюдая за шатающимися на ветру соснами. Он словно видел в этих соснах себя – такой же беспомощный мальчишка, прогибающийся под всеми, как сосны под ветром.

Весь следующий урок Эдик что-то рисовал в своём затасканном блокноте, практически не обращая внимания на объяснения учителем географии новой темы. По завершении урока, мальчишка ушёл из школы столь быстро, что Даня даже не заметил этого.

Данила хотел поговорить с другом и извиниться за своё равнодушие, но, зайдя к нему в гости, не обнаружил Эдика там. Родители тоже не знали, где он может быть, ведь они думали, что Эдд гулял с Даней. Телефон мальчика тоже был выключен. Выходя из дома друга, Даня вспомнил, что он любит уединяться в лесу, в тиши, где кругом природа.

Школа располагалась в километре от соснового леса, окружавшего Темнолесье, куда вела лишь одна тропинка. По этой тропинке и помчался Даня. Заходя всё дальше, всё глубже в лес, шаг за шагом мальчишке становилось холоднее и страшнее – Даня боялся ходить в таких безлюдных местах один. С дрожью оглядываясь по сторонам, мальчишка не видел ничего, кроме лысых кустарников, засыпанной золотистыми листьями почвы и бесчисленного количества сосен, растущих, кажется, до небес. Кругом было пусто и ни единого шороха, ни единого звука. Даня начал выкрикивать имя друга, надеясь, что тот откликнется.

Достав из рюкзака шарф и укутавшись им, Данила неторопливо прошёл ещё несколько шажков, после чего решил, что надо бы возвращаться назад. В пятистах метрах впереди был небольшой засыпанный листьями овраг, по которому стекал ручей, идущий от реки. Сверху продолжали падать листья, а тусклое солнце скрывалось за облаками. Кругом были невысохшие после дождя холодные лужи, по которым плавали поникшие листья. Даня продолжал искать друга, но дальше идти уже не собирался. Старые ботинки, доставшиеся мальчишке ещё от дедушки, уже промокли, а воздух вокруг становился прохладнее.

Он развернулся и пошёл в сторону посёлка. В этот момент неспешный ветер начал моросить лицо мальчика, сдувая с земли, оставшиеся после осени, листья. Чем дальше он шёл, тем сильнее ветер дул ему прямо в лицо, закидывая яркими, как солнце, листочками, словно хотел что-то показать. Даня замерзал, и решил развернуться спиной к ветру, как вдруг увидел потерянного друга, медленно идущего со стороны того самого оврага. Тут же подбежав к нему, Даня начал расспрашивать Эдика.

– Где ты пропадал? Я тебя везде ищу!

– Зачем? – спрашивал Эдд.

– Потому что у меня нет других друзей, чтобы разбрасываться ими! Что ты тут вообще делал?

– Я хот-т-тел найти оск-к-колок. А ещё мне нрав-в-вится сидеть у этого овр-р-рага. Я прихожу сюд-д-да, когда мне скучно, и п-п-пытаюсь изобразить его.

– Покажешь? – любопытствовал Даня.

– Да. Пошл-л-ли к оврагу, чтобы было с чем свер-р-рить.

Друзья поспешили к оврагу. Оба хотели поскорее пойти по домам и перекусить. Эдик сел на небольшой камень и открыл блокнот. Дане оставалось лишь два шага до друга, но он вдруг споткнулся о камешек, заваленный осенними листьями, и полетел в этот, с виду, небольшой овраг. Бедный мальчонка катился с горки и не мог остановиться, ускоряясь с каждой секундой, всё сильнее и сильнее ударяясь о кочки. Ему несказанно повезло, что там практически не было сосен, ведь он мог с такой скорости не слабо удариться о дерево. Эдик тут же вскочил с камня, небрежно бросив свой блокнот, и помчался за другом.

Сосны оставались позади, Эдд проносился через кружащиеся на ветру листья, собирая парящую на ветру паутину и разгоняя своим бегом всех насекомых. Даня тем временем, распугав как маленьких паучков, так и ворон, уже упал в самый низ, на дно этого оврага. Эдик, наконец, спустился и пытался помочь другу встать. В этот миг Даня заметил валяющуюся среди листьев стекляшку, в которой отражалось какое-то невысокое кирпичное здание округлой формы.

– Эдд! Осколок! Я нашёл его! – прокричал Даня.

– Что? Где? Я не в-в-вижу…

– Вот же он!

– Стой! Не прик-к-касайся к нему! – помогая подняться, говорил Эдд.

– И что нам с ним делать?

Сделав несколько шагов вправо, желая осмотреть осколок со всех сторон, Эдд внезапно исчез. Даня в панике закричал, не понимая, что происходит, и тоже подбежал в ту сторону, после чего точно также исчез. Они шли вперёд, а всё, что их окружало, менялось, погружалось во тьму и деформировалось, искривляясь, как в зеркалах из комнат смеха. Шаг за шагом они были всё ближе к чему-то неизвестному. Они не могли остановиться, их ноги, словно сами, шли вперёд.